– Отставить! – Грозный рев командира прямо в ухо внезапно вернул меня в нормальную систему координат, заставляя разжать руки и ноги, оплетавшие противника, и откатиться. Удерживала я его настолько крепко, что по мышцам даже прокатилась волна жгучих судорог.
– Войт, встать! – Не нужно было смотреть в лицо Бронзовому, чтобы понять, что он в бешенстве. Поэтому я, прикусив губу, уставилась на Рамоса, который, сипя и кашляя, с трудом смог встать на четвереньки, двигаясь медленно, заторможено. Неожиданно в голове опустело, и никак не находилась причина, отчего же еще несколько секунд назад мне так отчаянно нужно было едва ли не прикончить этого парня. – Какой был приказ? – подступил ко мне Крылатый, испепеляя зеленым пламенем своих яростно прищуренных глаз. Хлорсапфир, да? Что за левые мысли в такой момент? – Войт, какой был проклятый приказ? Отвечать!
– Правые атакуют, левые только держат защиту, – прохрипела, успокаивая дыхание.
– И? – продолжил он давить, нависая надо мной норовящей упасть и раздавить насмерть башней.
– Три минуты или до падения противника на пол, – совсем уже глухо повторила я.
– С какой стороны ты стояла?
– С левой.
– У тебя проблемы с восприятием простых приказов? Или со слухом? Ты, может, не слышала, как я отдал команду остановить поединок, когда ты упала? – Ликтор не сдвигался с места, но казалось, с каждым словом давил на меня все больше, вызывая еле сдерживаемое желание откровенно огрызнуться.
– Слышала, – буркнула и таки вскинула голову, не желая гнуться под его вжимающим в землю взглядом. – Я не остановилась… потому что…
Потому что не смогла. Потому что нет никакой долбаной возможности прервать уже начавшуюся детонацию и запихнуть хренов ядерный гриб обратно. Потому что остановиться – значит быть побежденной, и выше моих сил сделать нечто подобное добровольно. Победа должна быть честно одержана, не важно, какой стороной и какой ценой, но не отдана по чьей-то команде. Это, сука, противоестественно для меня просто.
– В твоих мозгах хоть укладывается, что это тренировки? – Крорр уже не орал, он смотрел мне в глаза так, будто задавался вопросом, действительно ли я настолько сумасшедшая и безнадежная, что благом для всех будет прикончить меня на месте. – Или твоя агрессия и жажда убивать и калечить настолько велика, что ты готова использовать любую возможность выпустить ее наружу?