— Екатерина Игоревна, вам холодно? — послышался голос шефа, и я приоткрыла один глаз.
Он стоял рядом со мной, возвышаясь на добрых полторы головы, и от этого казалось, что в лифте стало еще меньше места. Я поспешила закрыть глаза.
— Н-н-нет, все н-нормально.
— Да вы же вся дрожите! — он действительно беспокоился.
А меня уже действительно трясло, стало очень трудно дышать, казалось, что каждый вдох я вырываю чуть ли не с боем.
— П-п-простите, я п-п-просто немного б-б-боюсь зам-м-мкнутых п-п-пространств.
— Ох… идите сюда.
Секунда, и он действительно притянул к себе, заключив в теплые объятия. Меня окутал запах его невероятного парфюма, от которого голову просто сносило. Надо производителей убивать за такое действие духов на людей. Я попыталась дышать нормально, но все еще не получалось — дыхание прорывалось вместе с рваными всхлипами.
— Ну что же вы, все не так страшно, скоро нас вызволят отсюда, да и я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось, — теплая ладонь скользнула по вздрагивающей спине, даря чувство защищенности.
Боже мой, он успокаивает меня как маленького ребенка. Я же потом в глаза смотреть не смогу от стыда.
Воронов говорил что-то еще, совершенно ненужное и чепуховое, просто, чтобы не молчать. И я постепенно успокаивалась, перестав дрожать и задыхаться. Открыла глаза, но увидела лишь черную ткань костюма, в которую уткнулась носом. Не удержавшись потерлась об нее щекой. Катя дурит, у Кати недостаток воздуха в голове, и мозг отказывается работать.
Рука на спине на мгновение замерла, но потом вновь пришла в движение.
— Вам лучше?
— Д-да, простите, — я попыталась отодвинуться, но вышло слишком вяло, и меня опять привлекли к себе.
— Бросьте, я понимаю, что такое приступ клаустрофобии, и то, что вы не симулировали, чтобы оказаться в моих объятиях, — в его голосе послышалась улыбка.
Я ничего не ответила, лишь неловко схватилась за него, чтобы удержаться в вертикальном положении. У меня после вот таких вот припадков всегда была дикая слабость, и штормило так, как будто я намедни выпила три бутылки паленой водки.
В общем, когда лифт починили, я была уже в более-менее вменяемом состоянии, в плане того, что передвигаться сама могла. Скомкано попрощавшись с Вороном и еще раз поблагодарив его, я ретировалась в свой отдел. Но и там все было не очень спокойно — до Светы уже дошли каким-то неведомым образом слухи, раздутые до размеров дирижабля: