– Но есть острые, необычные…
– Есть формы, достойные восхищения, как у Фостера, есть экстравагантные формы-конструкции Калатравы, есть скрежещущие формы, режущие и колющие; и это, конечно, лучше, чем всеобщая анемия, но… – не без скорбной улыбочки: – есть унылый фон и бьющие по глазам фокусы Гери ли, Холляйна, Мооса; эпатажные фокусы деконструктивистов, формально любопытные, но при эпатажной выисканности своей – вожделеющие коммерческого успеха.
– Кого из французских архитекторов помимо Нувеля вы бы выделили?
– Франсуа Мансара.
– А из современных?
– Франсуа Мансара.
Аплодисменты.
– Воинствующий снобизм! – истерично выкрикнула, бодро вскочив, сморщенная и седенькая, стриженная под мальчика арткритикесса из «Ле Паризьен либере» в строгом брючном костюмчике.
– Спасибо, мадам!
– Позвольте кое-что уточнить. Стекло, прозрачность – намёк на идеалы демократии, не только мало-помалу преданные, но и, вопреки блеску идеально вымытых стёкол, порушенные?
– Почему нет?
– Да ещё эстетика дематериализации, блики, заместившие сущности… Это следы опустошения? Символы нынешней жизни, превращаемой в фикцию?
– Горячо!
– И – вопреки фикциям – вполне натуральная тягостность той самой коллективной клаустрофобии?
– Горячо, горячо! Я почувствовал себя таким умным…
Аплодисменты.
– Весь век, мы, возводящие в идеал прозрачность, иллюзорно защищённые лишь стеклом, кидались камнями?
– Ну да, мы с вами посудачили уже о тотальной хрупкости и уязвимости… Разве не кидались? И сейчас кидаемся… И стеклянные колоссы наших мечтаний рушатся…
– Башни-близнецы?
– Ну… Тут не до поэтичности, это буквальное направленное сокрушение-обрушение с тысячами погибших…
– Но как удалось вам, не потеряв главного, соединить в «Стеклянном веке» столько разных, казалось бы, несовместимых, если не сказать враждебных, идей?
– Начинал я с кое-каких преобразований в лингвистике, доведённых до синтаксиса, разделительный союз «или» я старался заменять, где можно и нельзя, соединительным союзом «и».
Аплодисменты.
– Мелкая синтаксическая особенность – ещё не содержательный принцип.
– Мелкая? Как сказать… Между прочим, бинарная логика, как логика противопоставлений, все её «да» и «нет», пресловутое её «или»-«или», сталкивая по заветам Гегеля тезисы с антитезисами, завела наше мышление в тупик своими обманными инструментами постижимости. Недаром принцип «или – или», на котором работают традиционные, – ткнул пальцем в свой ноутбук, – ЭВМ, светлые прикладные умы обещают заменить в обозримом будущем, дабы в микродоли мгновений интегрировать противоположности, на «и – и» квантового компьютера.