Чаша, на дне которой она лежала, тянулась километров на тридцать пять с севера на юг. В южной части ширина долины достигала километров двадцати, а на севере, где находилось стойбище, её сужало, прижимая к горам, уже упоминавшееся озеро. Горы были видны с любой точки долины. С севера, запада и юга они были равно удалены от неё, а на северо-востоке отходили километров на пятнадцать – на то расстояние, которое было между берегами озера. Горы были не так уж высоки. По мнению Марты, а она знала толк в горах, самые высокие пики едва ли превышали две тысячи метров.
Так получилось, что отару из примерно сотни овец они обнаружили только через год с лишним после аварии, уже после возвращения последней экспедиции Свенсена. Похоже, прежде в этих краях, кроме всего прочего, занимались и овцеводством. До землетрясения отара была более многочисленной, но происшедшая катастрофа сократила и её. Об этом говорили повреждённые скелеты животных с сохранившимися на них клочьями шерсти и полусгнившими лоскутами шкур, разорванными птицами и зверями.
В отаре было несколько баранов. Рядом со взрослыми матками паслось десятка полтора разновозрастных ягнят – и ярочки, и барашки. Одним из них было несколько месяцев, другим – несколько дней. Ещё сколько-то маток были суягными. Животные легче людей перенесли воздействие катаклизмов и при первой же возможности возобновили продолжение рода.
Марта, а именно она вышла на овец, известила стойбище, и все ринулись устраивать облаву. Было много крика и суматохи, отара же одичала и не подпускала к себе. Но люди были голодны и потому – настойчивы. Проявляя по ходу дела смекалку, они сначала изловили одну овцу, за ней вторую…
И вот уже задымились костры и запахло жареным. Куски мяса поворачивали на самодельных вертелах так, чтобы не подгорало и ничего не пропало. В деловом гомоне различались беспокойные голоса, напоминавшие, что надо делить по справедливости.
Так и поступили: когда мясо было готово, его разделили по жребию, и никто не остался в обиде. Некоторые, получив заветный кусок, забирались в какое-нибудь укрытие или просто отходили в сторону и поглощали свою трапезу в полном уединении. Большинство же усаживались вокруг догоравших костров. Совместное «застолье», сдобренное радостным блеском глаз и восторженными возгласами, только усиливало наслаждение, доставляемое обильной, вкусной едой. В эти минуты пережившие аварию чувствовали себя почти счастливыми.