Оставшись один, Странник скинул епанчу на кровать и выглянул в окно. Двор пустовал, но он догадался, что не пройдёт и трёх часов, как его заполонят люди – гости да расторопная прислуга. А после заката корчма наполнится весельем да пьяными голосами...
Ледяной сквозняк пробрался под рубаху.
— Зачем пришла? — не оборачиваясь, спросил Странник.
Послышался тихий переливчатый смешок.
— Да вот поговаривают, — во вкрадчивом женском голоске звенела неприкрытая издёвка, — будто в землях гардианских правитель войска собирает.
— Так радовалась бы, — презрительно бросил он и повернулся к непрошеной гостье. Та стояла посередине комнаты и не сводила с него пристального взгляда. Черноволосую голову украшал костяной венец, а с пояса свисал серебристый серп. — Тебе и твоим стервятникам пировать, Морана. Или ты выбралась из Чертогов, чтобы меня о готовящейся войне рассказать?
— Это не просто война. Гардианскому правителю Черног помогает. Старая обида его заела. Поквитаться хочет.
Странник подошёл почти вплотную к Моране, наклонился к её лицу и с шумом вдохнул воздух. Испещрённые мелкими шрамами губы растянулись в хищную улыбку.
— Что я слышу? Неужели сама богиня Смерти испугалась?
— У тебя слишком мало времени, — она отшатнулась. — Пока Черног набирается сил. Но ежели Тёмный Бог придёт к власти, мир в крови утонет.
***
Под ногой хрустнула ветка, и рыжебородый пихнул соседа в плечо.
— Да тихо ты! — зло прошипел он. — Пока ведьма нас не услышала. Али раньше времени с Мораной хочешь повстречаться?
Парнишка напряжённо тряхнул головой и покрепче стиснул рукоять самодельного ножа.
Лесную тишину нарушало лишь журчание ручейка, спрятавшегося в овражке, да шелест листвы. Ни шороха пугливых зайцев, ни пения птиц. Только золотистые лучи солнца, пробивающиеся сквозь изумрудные кроны, да прохладный ветерок.
Шагающий впереди чернявый наёмник резко остановился и поднял руку. Потом поманил второго за собой к кустам.
— На вот, — он сунул парнишке тряпку. — Уши заткни.
— А это ещё зачем? — удивился тот.
— А потому как ведьма сладкоголосая, как птица Сирин, — прошептал рыжебородый. — Зачарует, – окажешься в дремучей чаще. Один и без портков, — и, еле слышно заржав, принялся обматывать голову тряпицей.
Внезапно кусты зашевелились. Троица притихла и, не сговариваясь, отползла в сторону. Чернявый снял с плеча арбалет и, целясь перед собой, крадучись обошёл кусты.