Она вздрогнула, и я догадался, что попал в точку.
– Ты преподавала немецкий?
Она через силу кивнула.
– Я хотел рассказать, что я сегодня видел, но мне совестно обременять тебя своими грязными соплями.
– Вы сожгли Купятичи!
– Ты знаешь?..
Опять кивок.
– Я больше не буду «давай, давай!..» Хотя и очень хотел. Точнее, мечтал. Но уйти сразу тоже не могу. Хотя бы несколько минут мы должны провести вместе. Потом ты проводишь меня. Отворишь дверь и закроешь за мной. Можешь не целовать на прощание. Тебе это надо куда больше, чем мне.
– Хорошо, – неожиданно согласилась она. – Ты прав, мне нельзя без этого. Где вы выучили русский?
– Я не хотел бы отвечать на этот вопрос, но доверие за доверие. Моя мать – русская.
– Белогвардейка?!!
– Нет, крестьянская дочь. Этого достаточно?
Татьяна неожиданно встала, скинула платок, затем ветхий, местами порванный полушубок. Затем вновь села за стол. Я зажег маленький огарок, стоявший на столе.
Так мы сидели, пока я не поднялся.
– Мне пора. Проводи…
Он сделал паузу, я закурил и, пока не кончилась папироса, мы молчали.
– Не поверите, мне до утра снилось ее личико. Она была исключительно миловидна. Просто красавица… – он неожиданно крупно и звучно сглотнул. – Зачем эти сны, господин провидец, ведь я не рассчитывал еще раз увидеть ее?
На следующий день меня поздравляли с посвящением в ряды славных борцов рейха. С причащением, так сказать. Кое-кто сочувствовал, но молча и издали. Товарищ, с которым мы вырвались из Великих Лук, развел руками – ничего не поделаешь. Вы не поверите, господин провидец, но каждому из нашего штаба в той или иной степени приходилось участвовать в подобных акциях. Весь день я был не в себе. У меня тогда и в мыслях не было изменить фюреру, просто я решил, что больше никогда не буду участвовать в работе айнзацкоманд.
Думаете, наивные мечты?
Не скажите.
В Великих Луках я сделал две ходки за линию фронта в составе разведгруппы, ведь я отлично работал на рации, знал местный язык. Это были жуткие вылазки!.. Так что у меня было время прикинуть что к чему, а догадки хватило, чтобы сообразить – эта война не для меня. Я правильно выразился – хватило догадки?
– Ума, – подсказал я. – Хватило ума.
– Вот-вот, ума! Когда меня в качестве добровольца намеревались вновь послать к русским, я сумел обзавестись жесточайшей простудой, это позволило избежать третьей экспедиции в русский тыл. У меня, господин провидец, было предчувствие, что третьего раза мне не пережить. Так оно и случилось, разведгруппа не вернулась. Как вы можете это объяснить?