Поляки, иезуиты и Невиль неоднократно навещали дом Голицына. Они встречались и с Мазепой, вели с ним тайные переговоры. Западных друзей канцлера очень интересовал такой вариант, чтобы Украина вернулась в состав Польши. Мазепа вполне соглашался, да и Голицын возражений не высказывал. С его точки зрения дело выглядело допустимым. Почему было не расплатиться Украиной за помощь в захвате престола?
Напряжение нагнеталось – и вдруг прорвалось. Супруга царя Ивана родила, но не мальчика, а девочку… Все планы перечеркнулись одним махом! Почва под ногами поползла. И тогда-то Шакловитый предложил пойти ва-банк. Просто убить Петра. А другого варианта удержать власть уже не оставалось! Правительница дала согласие. На новые сценарии фантазии уже не хватило, да и незачем было. Софья и ее любовник попробовали повторно разыграть подобие «хованщины».
Чтобы возбудить стрельцов, группа сторонников царевны во главе с Петром Толстым начала нападать на караулы. Хватала постовых, избивала, и при этом не забывала представиться, будто они – Нарышкины. А в ночь на 17 августа стрелецкие полки подняли по тревоге. Было объявлено, что на Москву идут «потешные» Петра, хотят захватить дворец и убить Софью. Собирались в Кремль, вроде бы защищать его. А в поднявшейся неразберихе отряд Шакловитого поскакал в Преображенское.
Однако и Нарышкины позаботились обзавестись надежными людьми среди стрельцов. Двое из них примчались к Петру раньше убийц, предупредили. Юный царь спросонья перепугался. Счел, что на него идут все стрельцы. У патриотической партии заранее был составлен план – в случае опасности двор Натальи и ее сына должен укрыться в Троице-Сергиевом монастыре. Петр как был, в ночной рубашке, прыгнул в седло и полетел туда. За ним быстро снялись с места приближенные, мать, слуги. Появился и Шакловитый с подручными, но застали лишь суету эвакуации. Опоздали…
В общем, ситуация и впрямь походила на «хованщину», но роли переменились. Теперь за стенами монастыря засел Петр. Он принялся рассылать грамоты, призывая к себе войска. Аналогичные приказы рассылала Софья. И тут-то выяснилось, какая партия была в России более популярной. «Голосование» получилось очень наглядным, огульное реформаторство всех достало. В каждый полк приходило два противоположных распоряжения, но все они выступали не в Москву, а в Троице-Сергиев монастырь. Туда стали перетекать и воинские части, располагавшиеся в столице, потянулись бояре. Софья сникла, попросила о посредничестве патриарха. Иоаким поехал, но только для того, чтобы тоже остаться в монастыре.