В ситуации, при которой любой, собравший под своим началом полсотни земляков, объявлял себя атаманом, а всякий наголову разбитый красными генерал тщился предстать перед заграницей в лике единственного, богоизбранного спасителя России, военно-политическое завещание верховного правителя становилось уникальным юридическим подтверждением хоть какой-то правомочности амбиций одного из генерал-атаманов, ставило его право на верховенство в среде дальневосточной белогвардейской эмиграции, и даже среди ее генералитета, вне всякой конкуренции.
Наконец, только приказ Колчака давал основание японской военной и гражданской администрации рассматривать генерала Семенова в качестве единственного и полноправного представителя эмиграции на всех переговорах. Японцы отлично понимали: стоит генералу Семенову сойти с политической арены, и в стане белого офицерства начнется такой разброд, что вселить в него дух единства будет уже невозможно.
Генерал Семенов, конечно же, осознавал все это. Не скрывал, что осознает. Деликатно старался не злоупотреблять надеждами и расчетами своих покровителей. Однако же цену себе держал. Что-что, а это он умел.
– Господин генерал, – появился в дверях полковник Дратов, – звонят из японской миссии.
Семенов растянул губы в благодушной улыбке. Он всегда улыбался, не раскрывая рта, не разжимая губ, совершенно беззвучно. В то же время ни слова не произносил улыбаясь. Каждое его слово было словом атамана Семенова. Оно могло и должно было рождаться из суровой необходимости и в суровой сосредоточенности.
Но сейчас ухмылка его оправдана. Сообщение о звонке из японской миссии представлялось похожим на появление духа, которого он вызвал своими раздумьями и воспоминаниями.
Семенов спустился вниз, прошел в служебный кабинет и снял трубку.
– Господин генерал? – услышал он русскую речь, приправленную неподражаемым японским сюсюканьем. – Начальник японской военной миссии в Тайларе господин подполковник Таки почитал бы за честь видеть вас.
«Почитал бы за честь», – обратил внимание Семенов. Общаясь с русскими офицерами, этот Куроки зря времени не теряет. Правда, атаман прекрасно знал, что переводчик штаба японской военной миссии не теряет времени еще и потому, что является кадровым офицером разведки. Но это не меняло сути их отношений.