Взъярённый такой несправедливостью, генерал-атаман рвался в Приморский край. Он попытался было проигнорировать не только происки Меркулова, но и советы японского командования, тоже требовавшего воздержаться от поездки на территорию, подконтрольную тому правительству. Однако всё закончилось откровенным конфузом. Против его вмешательства в дела выступили решительно все: и премьер Меркулов, и командующий Дальневосточной белой армией генерал Вержбицкий (вскоре назначенный командующим всеми вооруженными силами Приморской области), и войсковые атаманы, и, что самое унизительное, – весь иностранный консульский корпус.
Особенно возмутила Семёнова телеграмма Войскового правительства уссурийского казачества, которое всегда было его оплотом. Поддержав Меркулова, казаки вдруг объявили «о недопустимости в данное время возглавления атаманом Семёновым начавшегося в Приморье национального движения, ввиду неприемлемости его имени для населения».
«Это ж чье имя, в соболях-алмазах, «неприемлемо для населения?!», – впал тогда в бешенство атаман. – Это моё имя, генерал-лейтенанта, преемника адмирала Колчака, избранного теми же уссурийскими и прочими казаками походным атаманом, – теперь оказалось неприемлемым?! А кто это определил? В чьей голове, хотел бы я знать, подобная хрень вызрела?!».
Он, конечно же, поклялся вздернуть сочинителей подобных писулек на центральной площади Владивостока, зачитав их депеши вместо приговора суда. Он, конечно же, предрекал, что Меркулов со всеми прочими вскоре на коленях станут умолять его, атамана Семёнова, прийти и навести порядок в крае. Да только все эти угрозы оказались блефом и куражом, а на деле чувствовал он себя так, что в пору было пускать пулю в лоб. Хорошо еще, что Временное Приамурское правительство не решилось применить силу против по-настоящему верной ему небольшой группировки войск, располагавшейся в основном в Гродековском районе.
Впрочем, сам Гродековский гарнизон тоже взбунтовался и на устроенном офицерами митинге высказался за подчинение Приамурскому правительству, поскольку ни продовольствия, ни денег на содержание своего войска у Семёнова уже не было. Хорошо еще, что Меркулов, к его чести, согласился вступить в переговоры с главкомом (атамана на них представлял генерал-майор Иванов-Ринов). И даже заключить с ним соглашение.