— Зудит, — не стал лукавить шкипер. — Но я себя в руках держу.
Научился за прошедшие годы.
— Вот и я научусь, — искренне заверил Борис.
Только вышло это как-то поспешно. Настолько, что Борис начал
прислушиваться к себе. Насколько он сам-то поверил в им же
сказанное? Получалось, что как-то не очень. Что-то вроде обещания,
лишь бы отвязались. Опять неугомонная половина начинает ворочаться.
Ну-ну, поглядим, кто кого пересилит.
Покинув ходовую рубку, Борис осмотрелся на палубе. Тут ему
делать нечего. Время занятий по живописи еще не завершилось,
поэтому направился прямиком в мастерскую. Повода для того, чтобы
отложить кисть, никакого. Даже адреналина толком не хапнул.
— Продолжим? — встретил его вопросом Ершов.
А ничего так. Молоток. Уже стоит у мольберта, хотя по боевому
расписанию ему надлежит находиться в блиндированной каюте на нижней
палубе. Там укрывались преподаватели и Капитолина Сергеевна, их
штатный кок. Но все закончилось, и они вернулись к своим прерванным
занятиям.
— Непременно, — заверил Борис, вешая пиджак и надевая
парусиновую рубаху.
— Все же не понимаю я вас, молодой человек. К чему хвататься
сразу за столько полотен? Ведь если сосредоточиться на одном, то
можно достичь куда более значимых успехов. Слышали о таком — нет
предела совершенству? Даже одна картина, которую вы будете
дорабатывать с учетом появляющихся знаний и совершенствования
навыков, способна оказать действенное влияние на формирование
вашего таланта.
— Вячеслав Леонидович, вот не начинайте опять.
— Вы совершено напрасно отмахиваетесь от моего замечания. У вас
дар! Вы должны всячески развивать его, вкладывать всю душу. А вы
уподобляетесь обычному ремесленнику.
— Одаренному ремесленнику.
— Пусть так. Но живопись — это не ремесло, а призвание. Как вы
не можете этого понять.
— Я понимаю. Только не горю желанием провести всю свою жизнь у
мольберта. Вот неинтересно мне оно. И давайте на этом закончим.
— Не понимаю, — всплеснул руками Ершов и отвернулся к своему
мольберту.
Человек, искренне увлеченный живописью, посвятивший ей всю свою
сознательную жизнь. Но при том, что великолепно в ней разбирается и
является настоящим экспертом в этой области, сам пишет
посредственно. Зато как преподавателя Борис уже успел его оценить и
наблюдал у себя явный прогресс.