Даже в спокойную погоду, если в мастерской шла работа, с мостика
запрашивали разрешение на поворот и, только получив его, совершали
маневр. Для этого в мастерскую была протянута система
сигнализации.
Борис заглянул в мастерскую через окошко в двери и остался
стоять перед нею. Нельзя отвлекать артефактора. Если хотите, в
момент работы он находится едва ли не в трансе, и, чтобы не
нарушать это состояние, артефакторная имела полную
звукоизоляцию.
Вот и сейчас Григорий сидел с увеличительным окуляром на глазу,
скрупулезно и аккуратно обрабатывая деталь алмазным надфилем и
тщательно дозируя нажим. Он по нескольку раз осматривал изделие
даже после одного-единственного прохода тончайшим инструментом.
Отложил надфиль и взял другой. Этот и вовсе имеет лишь слой
полировальной пасты. Но даже тут чуть не после каждой проходки
парень проверяет свою работу.
Это сколько же ему нужно терпения! А ведь Григорий так может
просидеть над мелкой безделкой не один час, добиваясь идеального
результата. Измайлов прикинул, не стоит ли отложить разговор до
того, как Травкин освободится, но в этот момент тот в очередной раз
осмотрел получившийся результат. Повертел какую-то шестеренку в
руках. Потом склонился над коробкой, в которой располагался
механизм. Вооружился маленькой отверткой, едва ли не шилом. Что-то
покрутил. Отстранился, глядя на то, как село.
Наконец потянулся и взглянул на стрелку сигнализации,
заключенной в звуконепроницаемый короб с окошком: не было ли каких
запросов с мостика, пока он возился. И так — после каждой детали.
Следующий взгляд — на входную дверь, не маячит ли кто в окошке.
Борис помахал ему рукой: мол, тут я.
Ох и намучились, устраивая эту мастерскую. Всего-то три на три
метра, а возни столько, что не приведи господи.
— Привет. Не отвлекаю? — поинтересовался Измайлов, когда
звуконепроницаемая дверь наконец открылась.
— Проходи. Хоть отвлекусь немного. Эта артефакторика всю душу
вынимает. Хорошо хоть профессор научил медитации. Помогает
собраться.
— Я заметил. Ты стал более спокойным, рассудительным и пить
перестал.
— Вот! Оно мне надо было?
— Брось. Тебе же нравится. По лицу ведь видно, что надо. И
вообще, я подозреваю, что ты скоро выдашь свой первый артефакт.
— Скажешь тоже! Тут бы модификатор измыслить, — с довольной
улыбкой произнес Травкин, а потом добавил уже мечтательно: — Хотя,
конечно, артефакт — это была бы песня.