– А кто это был?
– Трое из немцев, бывавших здесь до войны, и один – обер-лейтенант, к сожалению – мертвый, поэтому и не можем узнать, как они сведения о курьере получили. Вы понимаете?! В двадцати верстах от линии фронта германцы свободно передвигаются и творят, что хотят! А нас – только десять на всю армию. Поэтому мы и ищем толковых офицеров, которые согласны нам помогать.
– А чем вам может помочь простой пехотный прапорщик, как вы любите говорить, – из шпаков?
– В ваших рассуждениях, судя по вчерашнему вечеру, нет шапкозакидательства и ура-патриотизма, зато наличествует здравый смысл и попытка разложить всё по полочкам. Вы, как мне кажется, можете трезво и хладнокровно решать достаточно сложные логические задачи.
– Благодарю за комплимент. Валерий Антонович, сколько у меня есть времени на раздумье?
– Столько, сколько потребуется для вашего выздоровления, хотя мне кажется, что вы уже приняли наше предложение. Но ответ дадите после выписки из госпиталя. Я договорюсь с Михаилом Николаевичем, чтобы вам дали возможность связаться с нами…
Вернувшись в палату и завалившись на койку, стал размышлять о том сюрпризе, который мне сегодня подкинула Судьба.
Оставаться в пехотной роте младшим офицером, сидеть без всякой пользы в окопах или бежать в атаку на пулеметы – смысла немного. Не то, чтобы я этого боюсь, просто хотелось бы в этой войне достичь большего, чем похабный Брест-Литовский мирный договор. И для этого есть шанс, правда, очень-очень маленький.
Только вот в чем будет заключаться моя работа? Что такое разведка в начале двадцатого века? Агентурная разведка – это не по мне, да и толку сейчас от нее. А вот прифронтовая разведка – это уже вкуснее. Сейчас, насколько знаю, из разведопераций – только языков, наверное, берут, да изредка рейды по тылам устраивают.
Для человека, хотя бы немного знающего о действиях партизан Великой Отечественной войны и спецназа, – непаханое поле деятельности. Если разрешат, конечно, это поле пахать. А вот на эту тему мы завтра и поговорим с господином капитаном… А на сегодня у меня есть более важное дело – прогулка в город! С Дарьей Александровной!
Вдвоем!..
Я стоял и ждал Дарью Александровну у входа в корпус. Еще днем она попросила меня быть именно здесь. Якобы для того, чтобы не наводить переполох в женской жилой половине, хотя в отсутствии вышеупомянутого переполоха я очень сомневался. Похоже, на той территории сейчас все были озабочены именно этим событием. Это проявлялось во взглядах, якобы незаметных из-за занавесок, в хихиканье двух «сестричек», пропорхнувших мимо меня внутрь. Даже в том, что «дядьки» – санитары, дымившие невдалеке своими самокрутками, – понимающе усмехались в усы, с некоторым одобрением глядя на меня.