Сам я никогда ее не видел. Да и мало кому это удавалось. Она редко покидает дом, а если и появляется на улице, то в зашторенном паланкине. Прямо как в песне, что поют в тавернах. К сожалению, нам, простым смертным, только и остается, что воспевать Феону. А в песнях, конечно, много преувеличений. – Тимофей сально хихикнул. – Быть может, поэт все это высосал из пальца для ублажения публики.
«Если это Раор, то описания ненадуманны», – мелькнуло в голове Эверарда.
Вода вдруг показалась ему холодной, и он заставил себя заговорить обычным тоном:
– Откуда она? Нет ли с нею каких-нибудь родственников?
Тимофей повернулся лицом к здоровяку:
– Откуда такое любопытство? Она не для тебя, приятель, даже если ты предложишь ей тысячу статир. К тому же ее покровители будут ревновать. А это вредно для здоровья, если ты меня понимаешь.
Эверард пожал плечами:
– Просто интересно. Неведомое существо из ниоткуда, ночи напролет чарующее министров двора…
Тимофей беспокойно оглянулся:
– Нашептывают, будто она колдунья. – Затем скороговоркой: – Запомни, я не возвожу на нее напраслину. Например, она пожертвовала деньги на небольшой храм Посейдона за пределами города. Благочестивый поступок, ничего не скажешь. – Он не смог скрыть скепсиса. – Хотя храм дал работу ее родственнику Никомаху – он служит там священником, а здесь появился еще до Феоны. Я не знаю, чем он занимался раньше, но, может быть, как раз Никомах и подготовил почву для нее в этом городе. – И снова затараторил: – Со всем моим почтением… Как знать, может, она – богиня среди нас, смертных… И давай теперь сменим тему.
«Посейдон? – гадал Эверард. – Здесь, в глубине материка… Ну конечно. Посейдон ведь не только бог моря, но бог лошадей и землетрясений, а в этих краях есть и то и другое».
Он рассчитывал, что Чандракумар вернется под вечер. Первым делом Эверард утолил голод у жаровни торговца вразнос, съев чечевицу с луком и завернутые в лепешки чапатти. Помидоры, зеленый перец и жареные початки кукурузы принадлежали грядущему. Эверарду хотелось кофе, но пришлось довольствоваться разбавленным прокисшим вином. Еще одну потребность он удовлетворил в переулке, где, к счастью, никого не оказалось. Прелести цивилизации – например, французский писсуар – скрывались в том же далеком и туманном будущем, что и гамбургеры.