- Твою ж мать! Ты в своем уме!? Дура! Откуда я знаю, чем ты болеешь, у тебя под ногтями грязища, а во рту вообще ужас небось! – слабость прошла мгновенно, и я вскочила с пыльного дощатого помоста и закричала на женщину, нависая над ней в силу ее маленького роста.
Моя собеседница опешила по началу, но довольно быстро взяла в себя в руки, сдвинула грозно сросшиеся кустистые брови и начала меня от души материть.
- Мадам, моя твоя не понимать, - реально ни слова не разобрала, но что маты отборные, чувствуется.
Вышеобозначенная мадам только залилась пуще прежнего. Я же глубоко вздохнула и оглянулась. Надеяться, что происходящее сон, не приходится. Я человек здравомыслящий и, пережив первый шок в обмороке, биться в истерике точно не буду, равно как и кидаться в ножки этому подобию женщины.
Посмотрим, что мы имеем. Там испуганные девки чуть поодаль жмутся друг к другу, там мужики с алчными и похотливыми глазами, чуть позади от тетки-монобровки стоят двое скучающих парней, чем-то похожих на охрану. Ага. Я – все в том же наряде, печально. Так-так одну девку схватили за локоть и потащили на середину импровизированной сцены, на которой, собственно и мы до сих пор топтались в другом углу.
- Да тихо ты, дай посмотреть, что с ней будут делать, - беззлобно сказала я своей «спасительнице».
Та, на удивление, замолчала и тоже уставилась на несчастную девку. Что девка именно несчастная, я не сомневалась ни секунды.
А произошло дальше следующее –с девушки грубо сорвали грязную тряпицу, по недоразумению называемую платьем, и развернули лицом к зрителям. А под одеждой на девице не было даже самого захудалого бельишка. Ух, дорогая, о бритве ты не слышала, это точно. Мой нос сам по себе брезгливо сморщился.
Мужчины у помоста тут же заулюлюкали и некоторые из них начали отрывисто выкрикивать какие-то слова, поднимая ладонь с растопыренными пальцами над головой. Степенный дядечка в углублении сцены в сером платье наподобие римской тоги держал в руках большой блокнот и фиксировал туда по всей видимости ставки? Записывал кстати красивым длинным пером. Наконец крики в толпе прекратились и осталась лишь одна растопыренная рука. Тогда тот, что с бумагой и пером, торжественно что-то сказал, махнул рукой, и девку увели со сцены. А товарищ с растопыренной ладонью потер руки и с довольной ухмылочкой пошел за девицей.