Недавнее появление старого князя на его скамейке подтверждало в их глазах его неизбежность.
Маленькому князю было страшно.
Это происходило не от опасения, что что-нибудь случилось с отцом.
Последний был суров, резок и ребенок не любил его.
Ему было как-то беспричинно страшно.
Тяжесть всей атмосферы усадьбы предвещала недоброе.
Явившийся Гиршфельд, поздоровавшись со всеми, выслушал рассказ княгини о происшедшем, отправился вместе с Яковом к кабинету.
– Стучи! – сказал он ему.
– Да я со вчерашнего вечера раз двадцать изо всех сил колотил… – заметил тот, но все-таки принялся стучать.
Ответа не последовало.
Гиршфельд наклонился и стал смотреть в замочную скважину.
– Ключа-с нет, я смотрел, но их сиятельство всегда вынимали, запираясь изнутри.
День был яркий. Солнце как раз ударяло в закрытые окна кабинета и маленькие полосы света едва освещали обширную комнату, пробиваясь по бокам темных штор.
Оттоманки, на которой спал обыкновенно князь, стоявшей у стены, где были двери, не было видно.
– Надо послать за полицией, за становым! – выпрямился Николай Леопольдович.
– Разглядели? – уставился на него Яков.
– Фуражка и арапник князя лежат на стуле, следовательно он в кабинете! – отвечал Гиршфельд.
– Ахти, грех какой, чуяло наше сердце! – ударил себя по коленкам Яков и бросился исполнять приказание.
Николай Леопольдович отправился к княгине и сообщил ей о своем открытии и распоряжении.
– Не лучше ли отворить самим, может быть нужна немедленная помощь? – вставил Голь.
– Отворять без надлежащей власти неудобно. Мы не знаем, что встретим в кабинете. Что же касается до помощи, то если это продолжается со вчерашнего, вечера, то какой-нибудь час не составит разницы – становая квартира в пяти верстах… – отвечал Гиршфельд.
– Вам юристу и книги в руки… – согласился Голь. Княгиня заволновалась.
– Что же могло с ним случиться?
– Умереть мог, князюшка, все мы под Богом ходим, – заметил Голь.
– Как умереть? Ведь он эти дни был совершенно здоров, весел, ни на что не жаловался. Вы, доктор, ничего не замечали в нем опасного?
– Ровно ничего. Я полагал, что он меня переживет.
– Так как же это?
– Все Бог.
– Вам следует, ваше сиятельство, приготовиться ко всему… – скромно вставил Гиршфельд.
Княгиня сделала грустный вид.
Николай Леопольдович переменил разговор и стал рассказывать о смерти князя Дмитрия и о странном обручении княжны Лиды и Шатова.