Что мешало Дину разломать клетку и
сбежать? Магия конечно, что-же еще. Заковыристое проклятье на два
контура. Внутренний контур был настроен таким образом, что
срабатывал только при ослаблении внешнего, а внешний контур, что
служил этаким спусковым крючком удерживающим всю ловушку от
срабатывания, постоянно требовалось подпитывать.
Попытка просто развеять внешний
контур тут же привела бы к мгновенному срабатыванию внутреннего с
соответствующим эффектом, для Дина весьма неприятным, практически
мгновенно смертельным, я бы сказал.
Всё это я любезно объяснил Алле,
очень подробно и доходчиво. Боязливо косясь на меня, она пощупала
чуть зазвеневшие нити проклятья щупом своей силы, и побледнела еще
больше, бросая полные отчаяния взгляды на парня за решеткой.
Стоило ли говорить, что настроено
было все так, что контур требовал суточную подпитку ровно в том
объеме, что соответствовал резерву девушки.
Это была моя страховка от
необдуманных действий с её стороны. Если она попытается накопить
резерв для нападения на меня - Дин умрет. Если она сбежит - Дин
умрет. Даже если она каким-то образом сможет меня убить, Дин
все-равно умрет, просто потому, что снять проклятье ей не хватит
знаний, а все свои силы на его подпитку она не сможет отдавать
вечно.
Жизнь её любовника всецело зависела
от моей благосклонности, я очень подробно ей все объяснил и
показал, и ей, волей неволей, пришлось соглашаться на все мои
условия.
Вот поэтому, когда на следующий день
ко мне пришла Гюльчатай, я показал на скромно притулившуюся у стола
Аллу, и торжественно сказал, - Все, теперь больше не надо пробовать
мою еду, теперь это будет делать она.
- Спасибо, господин! - обрадованно
прощебетала служанка, быстро расставив на столе блюда и намереваясь
поскорее выбежать обратно.
- Стой-стой, - вынужден был
притормозить я её, - а последние новости кто мне рассказывать
будет? Будь добра, посиди вон там, подожди, - я показал на пуфик в
дальнем углу комнаты, куда та, уже без особой радости на лице и
присела.
Пока Алла пробовала весь ассортимент
блюд, я по заведенному мною же порядку опрашивал Гюльчатай о том,
что происходит в деревне и окрестностях.
Впрочем, всё было как всегда, и я
успокоенно кивал, не забывая насыщаться, пока вдруг случайно не
вычленил из девичьего щебета сработавшую как триггер фразу: - А еще
в деревню прибыл какой-то знатный господин, но один. С ним еще
Калим-бей встречался.