внимание.
А Флориду она не любила, так как там всегда были зной, кондиционеры, москиты, а также вечные гости – раньше деловые партнеры Делберта, а после его избрания – политические кривляки, которых ей на правах супруги приходилось развлекать и вести с ними никчемный, абсолютно излишний, как сказал бы сам Делберт, идиотский small-talk.
– А где бы ты хотела отмечать Рождество? В заваленном снегом Нью-Йорке? – пропела Злата. – Или на столе пластического хирурга?
Самолет в который раз тряхнуло, и содержимое бокала с грейпфрутовым соком выплеснулось на изящный деловой костюм Златы. Милена, скрыв усмешку, произнесла тихо, но не до такой степени, чтобы стоявшая ближе всех к ней Злата ее не услышала:
– Во всяком случае, не в прачечной или химчистке…
А затем уселась в кресло и прикрыла глаза. Не любила она эти ненужные путешествия на самолетах, хотя в свое время, в особенности когда она была высокооплачиваемой моделью, ей иногда приходилось летать по два, а то и три раза в день.
Но эти времена остались в далеком прошлом.
* * *
Пилот «борта номер один» объявил о предстоящем снижении, и Милена вцепилась в подлокотники кресла, чувствуя, что они направляются в самое чрево урагана. По причине сильного ветра посадить самолет с первого раза не удалось, поэтому пришлось зайти на посадку повторно.
Милена даже вспомнила слова давно забытой молитвы, той самой, которую она когда-то читала, как и сейчас, опасаясь за свою жизнь.
Только тогда опасность была намного реальнее.
Наконец попытка посадить самолет увенчалась успехом, и Милена с облегчением вздохнула, чувствуя, что шасси коснулись взлетной полосы. Обернувшись, она заметила, что только два человека невозмутимо продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на бушевавший снаружи ураган: Делберт и Тициан.
– Месье президент! – раздался громкий голос с аффектированным французским акцентом, около Делберта возник всегда сопровождавший его стилист Луи-Огюст, верткий тип с седой бородкой и седыми же космами, рекомендованный Делберту этой француженкой.
Милена старалась не думать об этой француженке, потому что каждый раз ощущала нарастающее чувство тревоги. А что, если…
А что, если то, о чем судачат, правда и эта ультранационалистка, так и не сумевшая в прошлом году стать президентом Франции, пытается все же войти в президентскую семью, правда, американскую?