Только успел
погрузиться в ритмичную нирвану, как услышал отчаянный девичий крик.
– Помоги…, –
и тут же он захлебнулся, очевидно, задавленный чужой рукой.
Конечно,
немало случаев, когда спасатель оказывается в положении хуже, чем тот, кого
спасал, но я не умею долго думать. Только гопники могут в парке напасть на кого-то.
А уж им-то навалять от души – только кулаки размять.
Перепрыгнув
с разбега ряд подстриженных кустов, я увидел что–то похожее на змеиный клубок. Над
распластанной на земле девчонкой, как стервятники, сгрудились три отморозка.
Один рвал на ней одежду, второй зажимал рот, а третий стаскивал джинсы.
Не
задумываясь, схватил за шкварник первого попавшегося, дернул на себя и мощным
пинком под зад отшвырнул в кусты. Не успевшие сообразить, что произошло, двое
оставшихся дернулись было пободаться, но шансы на то, чтоб сохранить физиономии
нетронутыми, у них были нулевыми. Хотя эти борзые гопники напрыгивали яростно,
уворачиваясь от прямых ударов. Но недолго. Подпустив их к себе на расстояние
вытянутой руки, я сгруппировался, вводя в заблуждение, и резко, как пружина,
распрямился. Мощный удар ноги отшвырнул одного, второй, налетев на кулак, тоже свалился
на землю. Для полноты картины пнул его носком, заставив с воем откатиться в
сторону.
Как побитые
собаки, они, матерясь, поковыляли вглубь парка. Скручивать их, чтоб оттащить в
полицию, не имело смысла. Задолбут бумажками. А то еще и его обвинят, что
причинил увечья.
– Быстро
валите отсюда, ушлепки, пока не прибил, – пришпорил негодяев и склонился над
лежавшей девушкой. От испуга она, казалось, впала в прострацию, не пытаясь
подняться или закрыться. Словно не верила своим глазам.
Разорванная
кофточка и бюстгальтер полностью обнажили идеальную, умопомрачительно красивую
грудь. Стянутые грязными лапами до середины бедер джинсы вместе с трусиками открывали
впалый животик и абсолютно лишенный волос девичий лобок.
То, что я
испытал тогда, до сих пор обжигало совесть, как будто кто подносил к этому
эфемерному органу зажженную зажигалку. Разгоряченный дракой, я чувствовал, как
адреналин будоражит кровь, заставляя кипящей лавой бежать по артериям, а вид беззащитной,
едва не изнасилованной девушки, будит настоящую животную похоть. Несколько
мгновений я тупо пожирал ее глазами. Давало о себе знать и приличное
воздержание.