— Ух ты! Какое слово красивое! — искренне восхитился он и
рванул в сторону кухни за молочком и печенюшками. Я же с тоской
закрыл глаза и всерьёз порадовался тому, что ни Арчи, ни Далин и
никто другой эту сцену не увидели. Потому что в противном случае
полгодаподначиванийи шуточек было бы
мне обеспечено.
— Вотобгонит меня в звании, — вполголоса сам
себе под нос пробормотал я. — Начнется тогда у меня весёлая
жизнь.
Потом от греха подальше всерьёз огляделся, не встал ли кто
ненароком, но все ещё спали, и рванул в душ, наплевав на
всё.
Под теплыми струями воды сон окончательно ушел, удалось
избавиться от неприятных воспоминаний о моем невысоком дружинном
чине, и я вполголоса даже запел что-то там такое. Народ уже начал
просыпаться, и кто-то недовольно постучался в дверь, подгоняя меня,
но я лишь весело попросил его поставить чайник. Потом вытерся,
надел халат от греха подальше, не бегать же при пресветлойЛаириэнв одних трусах и тапочках, и немного
опасливо вышел в ангар. Но на пороге сидел лишь один надутый
Микешка, причем он даже не удосужился куда-то спрятать свое явное
неудовольствие, подлец.
— Лапы оборву! — непонятно с чего всерьёз разозлился на
него я. — Стукач! Или ты забыл, что тебеДалинвчера сказал? Ещё раз такое, и я своей волей отправлю тебя
вмехмастерские, общественный туалет
обхаживать!
Микентийневерящеподнял на меня
глаза, и тут же показное неудовольствие с досадой сменились у него
откровенным испугом. Он ещё не привык к тому, что я сталнедомагом, но тут мы оба откуда-то поняли, что у
меня достанет сил выкинуть его отсюда за ворота одним усилием воли.
Онполузадушенночто-то пискнул, и в
ужасе юркнул прятаться в душевую, а я устыдился и одновременно
удивился такой вспышке мелочной злобы. Во-первых, не было такого
раньше, а во-вторых, нашел на кого!
—Микеша, — я подошел к двери и
позвал его по имени. —МикентийМитрофанович, выйди на минуточку, я уже не
сержусь.
Но домовой затаился и мне пришлось подойти поближе и
присесть перед шкафчиком под умывальником, в ящиках которого он и
спрятался.
—Микеша, — не самым
извиняющимся тоном начал я. — Вот смотри. Мы тут живем все вместе,
работаем все вместе, да вообще всё делаем все вместе. Ну, кто на
что учился и кто на что способен. А потому порядки свои
устанавливать не позволено никому, понял меня? И смотри, я ведь
прибрал за собой, и ты тут