Я проснулся, страдая дичайшим похмельем, совершенно одетый, укрытый одеялом. Толстый спал на диване в большой комнате, развалившись, голый, чуть прикрытый пледом, который мы долго искали под утро и который в конце концов, после того как перевернули дом вверх ногами, нашли на моей постели.
Я тихонько проскользнул на кухню, чтобы найти чего-нибудь холодненького попить, а потом, с литровой бутылкой минералки в руках, залез в ванну.
Горячая ванна вернула меня к жизни.
Толстого я согнал с дивана около часа дня, он вызвал такси и уехал домой, а я решил не делать ничего.
Совсем ничего.
Отдыхать.
Как человек, который только что начал тридцать третий год своей жизни, – ведь это время для рефлексии. Я включил себе «Евроспорт», бегают ребята по травке, но мне даже следить за ними глазами не хочется.
Марта не позвонила.
Я бы и не стал брать трубку – но все-таки она могла бы вспомнить. Я всегда помнил о ее дне рождения.
При условии, что она мне напоминала.
Мужчины не придают значения таким мелочам.
* * *
Когда она незаметно исчезла с вечеринки Толстого, я еще не думал, что мы будем вместе.
Через две недели я пришел на показ фильмов Манкевича, вбежал в зал буквально в последнюю минуту, сеанс уже начался, одно свободное место на весь зал… я без конца извинялся, пришлось поднять целый ряд, чтобы я мог пробраться к своему месту. Сам ненавижу, когда кто-нибудь приходит в кино в последнюю минуту, но честное слово – в тот раз я был не виноват, одна клиентка мне задала жару, я рассыпался в извинениях на бесконечные шиканья «сядьте, пожалуйста!», добрался наконец до своего места – а она сидит рядом.
Она меня не узнала, а вот меня словно обухом по голове огрели.
Я в себя прийти не мог.
От нее шел легкий аромат вешней воды – на улице декабрь, а рядом со мной – весна.
Я просидел полтора часа, вдыхая ее аромат. Никак не мог понять, одна она или с кем-то. Женщины не любят ходить в кино в одиночку. А когда зажегся свет и толпа ринулась к выходу – терпеть не могу, когда люди вскакивают с последним кадром, – фильм кончился, пошли титры, а на местах остались только я, она и какая-то очень пожилая пани, я сделал удивленное лицо:
– Ах, это ты! Вот так встреча!
Но она, похоже, недоумевала, кто я такой.