Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - страница 13

По любопытству, в данном случае даже очень понятному, я сел около навеса, где, отдельно от прочих пассажиров, помещены были мусульманские женщины, закрывавшие белою кисеей свои лица

Великий Князь провел ночь на палубе, куда и я вышел в 8 часов утра. В каютах был нестерпимо тяжелый воздух, происходящий по преимуществу от их неопрятного содержания.

Море и теперь все так же было спокойно, а небо – ясно, только на горизонте виднелись облака. Цвет воды отливал темным ультрамарином, и от действия колес тянулась за пароходом, словно лента, полоса нежной бирюзы, покрытая причудливым узором из белой пены.

По любопытству, в данном случае даже очень понятному, я сел около навеса, где, отдельно от прочих пассажиров, помещены были мусульманские женщины, закрывавшие белою кисеей свои лица.

Признаюсь мне было очень интересно наблюдать столь близко этих затворниц гарема, тем более, что такое наблюдение нечасто выпадает на долю европейского путешественника.

Некоторые из них занимались туалетом, и я мог свободно их рассматривать, не обращая на себя внимание, потому что показывал вид, будто пишу в своей записной книжке и разговариваю с такими же любознательными господами, как я. Не знаю, понимали ли они мою уловку, или нет (вернее, что понимали), но во всяком случае нимало не препятствовали скромному наблюдению за собою. Какая-то смуглая красавица с тонкими чертами лица и рисованными бровями расчесывала три густые пряди волос, но увы, очарование мое продолжалось весьма недолго: морская качка вынудила ее перевесить за борт ее красивую головку…

Некоторые из этих дам раскрывались без малейшей церемонии, но опять-таки – увы! Все они были или стары, или весьма некрасивы; молодые же и, насколько можно было догадываться, если не хорошенькие, то наиболее интересные, продолжали лежать неподвижно, с каким-то странным упорством не желая изменять своих покойных поз в течение долгого и долгого времени; казалось, будто они совершенно легко и свободно могут пребывать в этом положении целые часы, дни и даже чуть ли не недели. Так по крайней мере характеризовал их нам Халиль-паша, и действительно, затворничество налагает на этих женщин неизгладимую печать всепроникающей лени и апатии.

– Поди сюда! Смотри как играют дельфины! – крикнул мне с кормы граф Берг.