- Лизавета, - теперь девица смотрела на него хмуро, явно не слишком радуясь знакомству.
- Димитрий, - представился князь, слегка поклонившись. – Вам не стоит опасаться, я…
…не причиню вреда?
Как-то пошловато звучит. Впрочем, девица тряхнула рыжею гривой и заявила:
- Я не опасаюсь. Я просто… - она вздохнула и указала на чемодан. – На конкурс вот… сказали быть, я явилась… а никто не встречает…
Она стукнула по чемодану пяткою, будто желая пришпорить, но тот остался недвижим.
- Позволите взглянуть на ваше приглашение?
Ситуация была по меньшей мере неоднозначной. А главное, приглашение девица протянула. Настоящее. На гербовой бумаге, сдобренное печатью и личной подписью княгини Игерьиной, которая была наилучшею рекомендацией.
- Гм, - сказал князь.
А девица вновь вздохнула и, убравши приглашение в ридикюль, произнесла этак, задумчиво:
- Сдается, мне здесь не слишком рады…
[1] Низшая категория проституток, имевших вместо паспорта санитарный билет, в котором проставлялись отметки о посещении врача.
[2] Несмотря на то, что в царской России проституция была легализована и курировалась несколькими ведомствами, существовали довольно жесткий возрастной ценз.
7. Глава 7
Глава 7
…самый страшный человек в Империи – а Лизавета сразу узнала князя Навойского, - выглядел утомленным и несколько помятым. Оставалось лишь догадываться, что понадобилось князю в кустах – Лизавета отчаянно гнала прочь трусливую мыслишку, что он следил именно за нею, неким прехитрым способом догадавшись о ее с Соломоном Вихстаховичем планах.
Тогда ее просто не пустили бы…
И… целого князя для какой-то газетчицы… нет, это чересчур.
Но князь был.
Стоял вот, разглядывая Лизавету. И выражение лица такое, непонятненькое, на нем и скука, и легкая брезгливость, и раздражение… а сам-то вовсе не так уж и грозен.
Тощеват, конечно.
Угловат.
Грубоват с лица. Оно вовсе какое-то неправильное, будто наспех сделано. Нос массивен и переносица дважды искривлена, отчего нос глядится размазанным по лицу. Нависает он клювом над узкими губами. Щеки впалые.
Скулы острые.
А подбородок и вовсе тяжелый, будто у другого человека украденный. Вот глаза светлые у него, добрые… Лизавета моргнула, избавляясь от морока.
Добрые?
Какая доброта у этого… этого… опричника… помнится, в прошлом году он самолично княгиню Михайловскую задерживал и препроводил не в Белый стан, куда издревле помещали особ дворянского звания, а в самую обыкновенную тюрьму.