На последнем рубеже - страница 67

Шрифт
Интервал


Лошадиным скачком перепрыгиваю через какую-то корягу – и отточенным до абсолюта ударом с силой вгоняю ножевой штык в «солнышко» не успевшему встать немцу. Тут же вырываю клинок и, припав на колено, дважды стреляю в развернувшегося ко мне унтера. Смертоносный веер свинца, посланного его автоматом, прошёл буквально над головой, подняв волосы дыбом от близкого дыхания смерти. А я, рывком вскочив на ноги, бросаюсь к следующему противнику.

Меня опережает Мальцев Коля: ударившая в упор автоматная очередь срезает сразу двух фрицев. Но прежде чем он успел развернуться к очередной опасности, немецкий пулемётчик, поднявшийся с чешской «зброевкой» в руках, прошил надёжного бойцы длинной очередью.

Ровная строчка пуль обрывается в полуметре от меня: пулемётчик падает с расколотым чудовищным ударом приклада черепом. Нечеловеческий силы удар не смогла сдержать даже надёжная немецкая каска; не уцелел и деревянный приклад трёхлинейки, разлетевшийся в щепки.

Оставшийся без оружия Илья Климов через мгновение получил удар штыка в бок. Рослый, сильный боец с увитыми крепкими бицепсами руками упал на колени, но, не желая умирать и не веря в свою смерть, последним усилием мёртво вцепился в ствол вражеской винтовки. Немец сноровисто передёрнул затвор; ударил выстрел, отбросивший тело дважды убитого красноармейца… и клинок моего штык-ножа пробил горло врага насквозь; кончик лезвия вылез из плоти в основании черепа.

Выдернув клинок, припадаю к скирде брёвен и расстреливаю остаток магазина по спешащим на выручку к своим немцам. Одного свалил. Исказив губы в безумной, звериной усмешке, оборачиваюсь назад: увлёкшись яростной схваткой, я полностью потерял контроль над боем.

Но мои бойцы отлично справились. Пережив чудовищное напряжение бега навстречу пулям противника, они с животным бешенством набросились на врага. Немцы неплохо дерутся в ближнем бою, но предпочитают отгородиться от противника стеной из смертоносного свинца. Каждый, кто её преодолевает, переживает свою смерть много раз, а потому сражается с врагом без страха, испытывая лишь жажду его крови.

Так что ни профессионализм, ни вымуштрованное мужество пруссаков не спасли их от узких жал «русских» штыков, пронзающих их тела, рвущих на куски плоть; не защитили добротные каски от жутких ударов прикладов. Сыграло свою роль и изрядное число автоматического оружия у моих бойцов.