27. Случалось многажды, что некоторые начнут говорить худо о монахах и священниках, хотя бы и о Великороссийской Церкви, осуждать и поносить их, то я бываю с самою великою ревностию против этого защитником: «Как вам, мирским людям, которые находитесь, как паршивые козлища, и валяющиеся, как свиньи в грязи, говорить про Христовых пастырей или про Христовых воинов, или про земных ангелов и про небесных человеков; нам ли говорить про них, мирянам, которые ежеминутно валяемся во всех страстях и суетах мира сего, которые ежеминутно грешим, да и признаться и покаяться в том не хочем, да еще себя и оправдываем; иноки – такие же человеки, как и мы, носящие кровь и плоть, оставившие мир и его суеты, удалившиеся в монастыри и вступившие в войну и борьбу со врагами и диаволами, с миром и плотию своею, но какая то беда, что где-нибудь случилось бы ему и поткнуться, или быть раненому; за это укорять нам не должно, потому что инок только лишь поскользнется и упадет, то немедленно вскакивает и бежит вперед, а как только лишь получает рану, то немедля поспешает во врачебницу, в свою келию, и там слезами залечивает свою рану; а мы, миряне, не только что упали, но, упавши, лежим в грязи – о восстании своем и не думаем, но еще более и более в ней валяемся; также уже тысячи ран получили от врагов, все находимся в струпьях; но об излечении своем никто и не помышляет; а хотя и случится нам сделать какую добродетель – подать милостыню или сотворить ближнему помощь, или помолиться Богу, – то всячески стараемся, чтобы сделать это при публике и чтобы все это знали и нас похваляли, или с целию, чтобы Бог дал нам счастие в мире сем, чтобы побольше собрать богатства и получить временную славу; а для спасения души своей едва ли кто делает добродетели.
От этого боялись при мне что-нибудь худое говорить о монахах; иногда и случалось что-нибудь кому говорить о монахах худое, но другой сейчас возражает: «Ей, брат, молчи, об этом не говори: здесь есть монашеский игумен, он за них встанет», – и все замолчат.
28. Живя в мире, я хотя и был юным отроком и предлагаемое все употреблял, что святые отцы позволяли мирянам, но мясо хотя и ел, но его не любил; горячих напитков никаких не пил, с женским полом обращаться не терпел; одежду носил самую скромную, полумонашескую, служб церковных никогда не пропускал. Ежели нет часовни, то дома читал. Все торжества, крестные ходы и процессии завсегда любил; ходить и присутствовать в Великороссийской Церкви при православном архиерейском торжественном благолепии – и это много делало на мое юное сердце влияния и действия.