– Сергей Николаевич, Анна Максимовна, выпейте! Это вас успокоит.
Банкир вновь вздрогнул: если бы не его всезнающий секретарь, едва ли он вспомнил бы отчество матери. Одним глотком выпив содержимое рюмки, Сергей продолжал с сыновней любовью смотреть на мать, чтобы хоть как-то успокоить сидящего внутри палача, который раз за разом ударял ножом по его сердцу.
Мать осторожно, боясь расплескать содержимое, поднесла рюмку к губам и сделала глоток, тут же появилась развернутая плитка шоколада.
– Закусывайте, Анна Максимовна! – тихим голосом предложил Арбузов.
Она допила рюмку до дна, откусила кусочек, остальное заботливо завернула и положила в карман. А палач безжалостно полосовал своим ножом по сердцу банкира: за сломанные очки на веревочке, за положенный в карман кусок шоколада, за синяк под глазом.
– Ты что, Сереженька? – увидев вновь подступившие к глазам сына слезы, ласково прошептала женщина. – У меня все нормально.
– А папа? – со страхом спросил Сергей.
– С папой плохо: говорят, умрет скоро, сердце у него болит. Врач сказал, на операцию сто тысяч рублей надо. А где такие деньги взять?
Палач рубанул так, что слезы брызнули из глаз – цена жизни его отца равнялась бутылке коньяка, выпиваемой им ежедневно.
– Где он сейчас? – в очередной раз проглотив комок, спросил сын.
– В Петровке, в доме престарелых.
Перед глазами появилась спасительная рюмка.
– Сережа, ты много пьешь.
Ее голос прозвучал словно из далекой юности, когда она сказала эти слова впервые – тогда он не послушался.
Машина подъехала к его особняку, ворота тут же открылись.
Сергей вывел мать из машины, к ним подошла красивая женщина и улыбнулась доброй улыбкой.
– Мама, это моя жена Юля, – представил он, женщины обнялись, и на сердце стало легче.
Из дома вышла девушка лет двадцати.
– Твоя внучка, Ярослава, – с гордостью произнес Сергей Иванович.
Та подошла к старушке, поцеловала ее и с глазами, полными слез, прошептала:
– Бабушка, прости!
– За что, родная?
– За отца!
Банкир не чаял души в своей дочери, она была его счастьем и его совестью и сейчас произнесла ту фразу, которую должен был произнести он сам. Сергей понимал, сколько бы раз он ни повторял ее, она не окупила бы и одного дня, прожитого его матерью в унижении. Но сразу так легко и просто стало на сердце! Банкир подошел к матери и, как мальчишка, опустив голову, промямлил: