Анализ состояния изучения проблемы «нормализации» в 1969–1989 гг. дается в историографической работе М. Отагала «Нормализация 1969–1989: состояние исследования»[25], вышедшей в свет в Праге в 2001 г. Охватывая такие темы, характеризующие ключевые стороны оппозиционного и диссидентского движения, как «эмигрантская литература», «диссидентство», «Хартия 77», «сам из дат», она и зба вл яет от необходимости останавливаться на детальной характеристике зарубежной литературы и дает возможность сосредоточиться на исследованиях, публиковавшихся после выхода в свет труда Отагала.
Конец XX – начало XXI столетия открыли новый этап в чешской и словацкой историографии: переход к более детальному освещению отдельных периодов и различных фракций оппозиционного движения. К числу работ такого рода можно отнести исследования и документальные публикации чешских и словацких авторов В. Пречана[26], З. Млынаржа[27], И. Пернеса[28], К. Пацнера[29], Й. Мадры[30], Я. Цугры[31], Я. Пажоута[32], П. Блажека[33], М. Отагала[34], М. Ванека[35], Я. Цисаржовой[36], М. Марушиака[37], М. Барновского[38], Р. Лесняка[39], Я. Шимулчика[40], Н. Кметя[41] и др. К этому же времени относятся попытки сравнительного анализа оппозиционного движения в странах Центральной Европы[42], первые шаги историков Центральной и Западной Европы в изучении чехословацкой оппозиционной проблематики[43], а также совместные коллективные труды специалистов центральноевропейских стран по указанной тематике[44].
В целом можно сказать, что чешские и словацкие историки за период после 17 ноября 1989 г. не только создали доку ментальную базу[45], но и добились значимых «прорывов» в изучении истории как оппозиционного движения, так и его диссидентской составл яющей. Более того, создана солидная основа, которая позволяет идти дальше в изучении проблемы, хотя ее целостное осмысление еще далеко от своего завершения. В связи с этим автору приходилось решать проблему терминологического и содержательного соотношения понятий «оппозиция»[46] и «диссидентство», а также уточнять их определения. Поскольку подоплека и подтекст диссидентства в Чехословакии, несмотря на провозглашавшуюся им «неполитическую политику», в конечном счете являлись политическими, представляется методологически корректным его включение в более широкий термин – оппозиционное движение.