кнейте —с длинной узкой мордой и пышным хвостом. А затем
прозвучало сообщение от Башни:
Жрец, Лучница, Всадник.
Я не могла отвести глаз от
смертоносного оружия в руке Всадника — меча, которым он грозил
поразить чёрную фигуру. Так вот она какая — игра… Вот как здесь
погибают?!
Неприметные маленькие фигурки в
чёрном сгрудились на одной половине Доски, а в белом — на другой.
Это были пешки! И тут до меня кое-что дошло. Я зажала себе рот
рукой, чтобы не вскрикнуть.
Белые пешки — это враги. Вот
почему с ними нельзя иметь ничего общего. А с такими же, как ты,
нельзя дружить, потому что привязанность — это слабость. И она
помешает вашей общей цели — победить в Игре. Ты захочешь помочь
другу или подруге, спасти их. Но вы будете на разных Клетках. И,
желая помочь им, ты можешь подставить собственного
Правителя.
Мне нечего было сказать. Я
чувствовала себя так, словно я — не живое существо, а одна из этих
фигурок под Часами, призванных играть вечно.
Будешь ли ты заниматься сегодня?
Или только объяснения, а урок — завтра? Варианты ответов:
Да/Нет.
Больше всего на свете мне хотелось
убежать в свою комнату и закрыться там, но я преодолела себя и
пискнула:
— Да.
Почти одновременно с моим ответом
Всадник поразил мечом вражескую фигуру, а огромная стрелка на Часах
дрогнула и сдвинулась вправо. Был сделан ход. Фигура в длинном
плаще свалилась с Доски… и пропала. Чёрные лишились Волшебницы.
— А что происходит с теми, кто
погибает в Игре, после смерти? — прошептала я, глядя на доску —
миниатюрное подобие нашего мира. Башня молчала — похоже, этого
пешкам знать не положено.
А жаль. Эх, если бы поговорить с
Игроками, чтобы они ответили на мои вопросы! С другой стороны, не
слишком ли это дерзкая мечта? Может, и думать о таком нельзя? Голос
Кувшиночника зазвучал в ушах так, словно он находился рядом:
«Игроки — это создатели нашего мира.
Им возносятся молитвы Жрецов и Жриц, им посвящают каждого убитого
врага. Никто не видел Игроков, но все знают, что они всемогущи!
Игроков следует бояться».
И всё-таки задушить на корню мысль,
что с ними можно поговорить, не удавалось…
Очнувшись от своих раздумий, я
подошла к столу с пузырьками и ящичками. Здесь ещё была небольшая
чаша, несколько тряпок, крохотные весы и другие предметы, названий
которых я до сегодняшнего дня не знала. Целых двадцать четыре
ящичка, но при этом в них было только три вида порошка: зелёный,
синий и чёрный. Я огляделась, обнаружила на столе ложечку и
зачерпнула немного чёрного порошка. Понюхала… и зажала нос другой
рукой, уронив ложечку вместе с её содержимым на пол. Что за мерзкая
вонь! Преодолевая тошноту, я подобрала ложечку, отряхнула от
порошка, который остался лежать вонючей кучкой на полу. Благо, у
стены обнаружилась метла — или только что возникла, — и я убрала
следы своей нерасторопности. А ведь мне из этой гадости ещё зелье
делать придётся! Оно-то как вонять будет?