— Брат младший или старший? — спросила блондинка.
— Старший, — скупо ответила Бригита и добавила тише, как будто
не зная, нужна ли вовсе дополнительная информация: — На пять лет
старше.
— А мать? — спросила женщина, внешне став серьёзнее.
Бригита сразу же мысленно представила её. Они встречались не так
часто, чтобы она могла запомнить её в деталях, и хотя девушка
давным-давно решила, что её это не заботит, почему-то эта мысль
коробила её. Мама была в чём-то похожей на психолога, точнее, умела
выглядеть так, чтобы люди при встрече с ней сразу же получали
нужное впечатление, но она была лишена дурацкой кукольности. Что в
плане личности — то тут Бригите было сложно оставаться
объективной.
— Она живёт с сестрой, — сказала рыжеволосая.
Со стороны, наверное, выходила настоящая путаница.
— Вы можете рассказать об этом подробнее? — попросила
психолог.
Нужно было отдать ей должное — с каждой фразой она будто
понемногу начинала располагать к себе. Это незаметно развязало
рыжеволосой посетительнице язык.
— Мои родители разошлись, когда нам с сестрой было где-то по
году или полтора. Или меньше. Я не в курсе.
Чем больше Бригита говорила, тем больше заводилась, поэтому её
речь начала приобретать рваные нотки.
— Каждый взял тех детей, которые ему больше понравились, а после
они разъехались по разным городам. Я и Гэб остались с папой, сестра
— с мамой. Мы всегда о них знали, но не особо интересовались их
жизнью. Да и зачем? Они тоже не особо порывались на контакт.
Бригите казалось, что она говорит без обиняков, но она злилась
на всю эту дурацкую ситуацию в целом и ничего не могла с этим
поделать. Её просто бесило это скоморошество, в которое
превратились её будни лет шесть назад.
— Родители снова сошлись, когда мне было лет одиннадцать или
двенадцать, наверное. Ну как сошлись… — рыжеволосая
утыкала взглядом потолок. — Помирились и начали как-то общаться. И
захотели, чтобы мы тоже сдружились.
То время она помнила смутно — лишь только яркими эпизодами,
которые сильнее прочего были ознаменованы эмоциями. Маму она
восприняла вовсе не в штыки — просто отодвинула на задний план и не
захотела общаться. А вот сестра даже до сих пор в каком-то плане
вызывала в ней чаще всего именно критику, нежели что-то тёплое.
Габриэль, к слову, мигом сделался предателем, когда сумел наладить
отношения и с матерью, и с сестрой, как будто и не было всех тех
лет, что они жили в своём закрытом от всех посторонних людей мире.
Впрочем, таким он, наверное, являлся только для Бригиты, — отец с
братом всегда хорошо ладили с окружающими, но это не меняло того
факта, что рыжеволосая не хотела, чтобы кто-то вторгался в их
семью, которая в её понимании насчитывала — и могла насчитывать
—исключительно троих человек.