Профессор продолжал
разглагольствовать, тогда как я понимал, что единственное мое
спасение — тянуть время. Делать так, чтобы никто ничего не
заподозрил. Я условлюсь об отпуске еще на недельку, чтобы с чистой
совестью сидеть на телефоне вне офиса. А сам постараюсь развлекать
Анну всеми способами, какие подвернутся.
За это время ситуация должна
разрешиться. В противном случае все кончится плохо для нас. Для
меня в частности.
— ...Из всех, кого она здесь знает,
пожалуй, вы — единственный вариант для ее же спасения.
— И что вы предлагаете? — словно
очнувшись, спросил я. — Что мне с ней делать?
— Для начала станьте ей другом. Хотя,
я думаю, этот шаг вы уже сделали еще позавчера, когда свозили ее по
магазинам. Наверняка это должно было вас сблизить. Понимаете, с
точки зрения психологии, чем меньше круг общения, тем более
вероятно, что выбор...
— Григорий Авдеич, пожалуйста, —
взмолился я, не выдержав еще одной нудной цитаты. — Покороче. Ближе
к делу.
— Хорошо! Покороче: Анна-Мария должна
в вас влюбиться. Как минимум очень симпатизировать. Понимаете?
О да, конечно же, я понимал.
Прекрасно понимал. Девушка и без того вела себя, как влюбленная
дурочка, то и дело ходя по краю — спалиться перед профессором было
очень легко. А теперь еще и вот так.
— Разумеется, она не должна знать,
что это моя идея, поэтому передо мной ведите себя, как обычно.
— Сколько вранья мне предстоит, —
слабо улыбнулся я. — Я постараюсь не запутаться. Но сделать это
будет совсем непросто.
— Я ожидал этого. Ожидал, конечно же!
— воскликнул профессор, закряхтел, отодвигая стул и тут же, немного
неровно, зашагал в гостиную. Через минуту он вернулся обратно с
рюкзаком в руке. — Погодите немного, — пропыхтел он, засунув руку
до самого дна.
Мне оставалось только недоуменно
дожидаться результатов его поиска. Подбельскому пришлось засунуть и
вторую руку, чтобы раскрыть внутренний кармашек. Что-то зазвенело
внутри и профессор выволок наружу целую горсть желтых кругляшей.
Желтых, как золото.
Он почти бесшумно, только лишь со
стуком разложил их по столу в несколько стопок. Я навскидку
предположил, что таких монет у него не меньше шестидесяти.
Профессор тоже произвел кое-какие расчеты и придвинул ко мне три
колонны кругляшей.
— Здесь сорок пять червонцев, —
сказал профессор, убирая остальное назад.