— Что тут скажешь, — снова картинно
развел руками Усач, — она правда важная. Даже очень.
Вот когда так начинают распинаться
перед тобой, это ничего хорошего не означает. Скорее всего, вот
этой вот дубинкой меня отходят до смерти. Или полусмерти — что
ничуть не лучше.
— Слишком важная для тебя, это я
точно знаю, — он болезненно ткнул дубинкой мне в живот.
— Вы убьете ее? — громко крикнул я,
надеясь, что меня кто-то услышит.
— Убьем? — расхохотался Усач. Позади
меня басил тот, кто усиленно держал мой воротник, причем так, что
на каждый его вдох я чуть приподнимался, а воротник, наоборот,
сжимался вокруг моей шеи. — Нет, не убьем. Не переживай. С этой
мадамой не случится ничего.
Его вид все равно говорил мне о том,
что жить мне осталось несколько минут.
— Но хочу тебя предупредить, герой,
что если ты решишь привлечь внимание посторонних к нашей
беседе...
— Хорошо, не буду, — быстро
согласился я, так что Усач опешил:
— Да ты быстро учишься! Ладно, живи,
ногу я тебе ломать не буду. Сегодня я добрый. У меня к тебе есть
несколько вопросов. Ответишь на все честно и правильно — будешь
жить. И уедешь домой... где бы ты не жил
Хитрая ухмылка в густые черные усы,
однако, показывала, что место моего проживания этому человеку может
быть знакомо. Стоило переживать за профессора.
— Кто-то уже пострадал? — спросил
я.
— Э-э, нет, парень. Вопросы здесь
задаю я. Не наглей, — он несильно стукнул меня дубинкой по
голени.
Несильно, но, как оказалось, очень
болезненно. От удара тысячами иголочек разбежалась боль от ступни
до колена, а потом до позвоночника так, что меня аж скривило.
— Это только аванс за твое поведение.
Поэтому теперь тихонько отвечай — кто еще, кроме тебя, знает о ней?
— Усач махнул в сторону девятки.
Я тоже посмотрел на автомобиль. Он не
двигался, но я заметил нескольких сидящих внутри. К счастью,
неподвижно.
— Мы знаем, что такие люди не ходят в
одиночестве. Даже если они думают, что они в одиночестве.
Понимаешь, о ком я?
— Нет, — нахмурился я. — Совершенно
не понимаю.
— Слышал, а? — Усач уставился на
напарника, что держал меня, — он соверше-е-енно не понимает. Думаю,
пора все-таки с ним что-нибудь совершить, чтобы его понимание стало
лучше. Повторяю, — он встал в позу игрока в гольф, но ему пришлось
порядочно наклонится для этого, чтобы коснуться дубинкой ноги, — с
кем еще ты встречался из нашего мира?