— Если полегчает, то намалюем вот
это, вдобавок начертим такую вот штуку, — продолжил Арчибальд с
интонацией психиатра, а простой карандаш в его пальцах порхал как у
мастера графического рисунка. Малевал и чертил. На столе перед
Славой появилась затейливая фигура, вроде звезды с кривыми лучами,
у себя за спиной Арчибальд изобразил с десяток неведомых знаков, а
в завершение вырисовал что-то мелкое на оставшихся трех стенах.
Таракан шевельнул усами и скрылся, наконец, в ведре.
— Считайте, что мы под куполом, и
никто нас теперь не подслушает. Рассказывайте!
— Да было б чего, — голос Славы стал
совсем тихим, будто сквозь подушку. Зато щекотка исчезла. Тим
перевел дыхание и выпрямился — липкая клеенка потянулась за
ладонями, отклеилась со всхлипом.
— Я тогда один жил. С работы приехал
поздно, дверь заперта, а он уже в квартире. Или — она. Свет не
включился, а этот в кресле моем сидит, не разглядишь. Голос, будто
игрушка компьютерная... вроде, ничего такого, а меня пробрало.
Оцепенел и стою перед ним.
— Понятно, со всеми бывает, — тон
Арчибальда стал почти дружеским. — Он вас заставил ему помогать, не
так ли?
— Всего разок! Сообщить, когда
Володя вернется из командировки. Он как раз был в отъезде, по
бизнесу, Танюша сидела с ребенком... то есть, с вами, молодой
человек. Этот сказал, что хочет им сделать сюрприз, появиться с
подарком. Что я мог подумать?!
— Да, разумеется, ничего плохого.
Откуда должен был вернуться Владимир?
— Из Москвы, по-моему. Хотя, Таня и
про Анапу говорила... он ведь всегда подолгу ездил, но не
распространялся.
— Как вы держали связь с этим
человеком?
— Да, какая там связь! Позвонил ему
разок, сказал, про Володю... ну, и что на выезд собираются. Знаете,
в нашем поселке медицина не очень, поэтому они были вынуждены
ездить в город, ради ребенка. Потом хотел сказать, что не буду
делать всё прочее, набрал еще раз, а номер уже недоступен...
— Ну-ну, продолжайте, — улыбнулся
Арчибальд. — «Всё прочее» — это что?
Слава молчал. Наливался не
бледностью даже, а синевой, будто зимнее снеговое облако. За дверью
прошуршали — наверняка, малолетняя подруга подслушивает.
— Вам всё равно придется сказать,
Вячеслав Борисович. Что это было: булавка, иголка, пакет со смесью?
Может, две птичьих косточки, связанные ниткой? Что именно он
дал?