Фотография хранилась у Тима в
тумбочке. Одна из немногих уцелевших вещей — не понадобилась,
наверное, мародерам, а потом попала в «личное дело» воспитанника.
Там бы ей и лежать, если бы не обаяние Тима и не пара дензнаков.
Тускловатые цвета, рожденные фотобумагой «Kodak», изображение,
знакомое до миллиметра: мужчина и женщина на фоне моря. Июль
2000-го, за пять лет до рождения сына — и до собственной гибели.
Будущий папа молод и улыбчив, русая шевелюра топорщится, жена его в
легком синем платье, наоборот, серьезна. Ничего общего с
сегодняшним стариком — почему же так захотелось взглянуть на них
именно сейчас?
— По-любому, глюки! — проворчал Тим
и понюхал еще раз запястье. Никаких посторонних запахов, как и
раньше! Пойти что-ли, с мылом продраить?! Ладно, после — времени
уже много!
***
«Плешкой» именовался пустырь на
окраине, у самой тайги. В отдаленном прошлом здесь был пожар, а
оставшаяся прогалина-проплешина так ничем и не заросла. Несколько
лет прослужила тусовочным местом для гопоты, потом превратилась в
стихийную помойку, и людям здесь стало совсем некомфортно. Даже
любителям выпить и уколоться. Вонь стояла такая, что легкие вмиг
сворачивались и уходили куда-то в область печени — а желудок,
напротив, толкал содержимое наружу. Если есть в поселке место, где
«воняет мертвечиной», так это оно!
Для Тима запах теперь был повсюду —
в детдоме, на улице, в лесу даже. Пробивался сквозь ароматы трав и
хвои, перемешивался с гулом в ушах, да и глаза теперь что-то
видели. Засекали сбоку размытую тень, а прямому взгляду она не
давалась. Отвратительное, в общем, чувство! С ним бы в кровати
лежать, а не шастать ночами, но Золотой два раза не предлагает!
Терпи, если вызвался!
К «Плешке» подошел кружным путем,
через лес, и сигаретный дымок почуял издали. Даже сквозь запах
помойки. В машине Саня курить не любил, потому дожидался снаружи,
окутанный сизым облаком.
— Молодца, вовремя, — кивнул
небрежно, сигаретка пыхнула алым. — Пацаны уже на месте, докурю и
погнали.
— Куда?
— На кудыкину гору! По дороге
узнаешь...
Хотел сказать еще что-то, но осекся.
Глядел теперь мимо, глаза стремительно округлялись.
— Что? — спросил Тим, оборачиваясь,
а дальше стало не до вопросов.
Тварь — вот первое, что пришло ему в
голову.
Дикая помесь обезьяны и жабы,
метрового роста, вся в буграх мускулов. Бледная, голая кожа,
зубы-иглы, багряный отсвет глаз. В жизни таких не бывает, но что
тогда?! Розыгрыш?! Проверка на смелость?!