Странно, но никакого страха перед неведомым будущим она не
чувствует. А ведь домашняя…
Она снова вздохнула. И попробовала поиграть с мыслью о том, что
ей придётся работать помощником владельца какого-то мелкого
торгового заведения. Нет – конечно, её предупредили, что продавец –
человек свой, правительственный агент, и он поможет ей
адаптироваться, но… Странно, что мысль, как она будет работать на
него, незнакомого мужчину, её, замкнутую девушку, не смущает.
Смущает другое – отсутствие косметики. Лисса снова вздохнула.
Робот, не оборачиваясь, сказал глубоким голосом влюблённого
мужчины:
- Ваша остановка, сударыня.
Прежде чем выйти, Лисса скосилась на него и неприязненно
подумала: «Какой идиот придумал для робота-таксиста такой
проникновенный голос? Любопытно, что будет с его голосом, если
стукнуть его по башке?» И опять озадачилась: кажется, та скромная
девушка, о которой она читала в своей характеристике, после
клинической смерти обрела несколько иной характер? Может, надо
было, спускаясь на дно Аргеоса, думать не о прошлом, не о
косметике, а искать файлы с материалом о том, что бывает с
человеком после трепанации черепа? Что-то такое зашевелилось в
памяти об изменении характера в результате таких операций.
Самое дно планеты Аргеос встретило её многоголосым шумом,
свистом, пением, воплями, рычанием – то есть
агрессивно-оптимистичной разноголосицей многорасового сообщества.
Это самое дно, о котором она столько сведений заучивала, чтобы не
засорять личный компьютерный блок памяти, состояло из мелких
служащих, продавцов, рабочих, воров, грабителей, всяких элементов
неизвестного, часто инопланетного происхождения и принадлежности.
Лиссе предстояло дойти до здешнего торгового центра и разыскать там
своего «нанимателя». Легенды приходилось придерживаться строго.
Она-то не понимала – почему, но куратор требовал делать всё
предписанное точка в точку.
Выждав, пока взлетит аэротакси, Лисса огляделась и направилась
вместе с толпой по улице, ведущей, как она знала, к тому самому
торговому центру. Время от времени она поглядывала наверх, где не
разглядишь высотных зданий, которые закрыли солнце, на воздушные
улицы, по которым черкали быстролётные средства передвижения. Свет
на нижних ярусах поддерживался освещением магазинов и фонарей, так
что разглядеть можно было всё – преимущественно на открытых улицах.
Там, где улицы убегали в бесконечные тёмные переулки и тупики,
созданные нагромождением будто слипшихся между собой домов, как ни
старались городские техники, со светом было плачевно.