– В магазин пошёл, – лучится она самодовольной гордостью. – Жду вот его. А ты своего Гинца бросила, да? Ушла от него?
Тётка наезжает неожиданно. Стремительно, как коршун.
– Нет, – лгу, не моргнув и глазом.
– Вот и зря, – рубит она рукой воздух. – Таких, как он, нужно учить уму-разуму. Резать по живому и бежать, пока он не поработил, не разрушил твою личность.
Для тётки это слишком круто – подобные высказывания: резать, бежать, личность… тьфу!
– Приютить я тебя, сама понимаешь, уже не могу, хотя, если совсем худо будет, приму, куда ж я денусь.
Моя добрая, добрая тётка Алевтина. В своём репертуаре. И почему я не удивлена?
– Не надо меня ютить, тёть Аль. Я в гости пришла и спросить хочу кое-что.
Мне сейчас важно поговорить, пока её лестничный ухажёр не явился.
– Слушаю тебя, – тётка охотно падает на диван и складывает руки на коленях.
– Я бы о родителях хотела узнать, – не стала ходить вокруг да около. Атака в лоб с тёткой срабатывала на «ура».
– Не знаю даже, чем могу тебе помочь, – морщится она и складывает губы куриной гузкой. – Мало что знаю. Мы ведь с мамой твоей – двоюродные сёстры, – выдаёт она давно известную истину. – Жили в разных городах. Встречались в детстве, у бабушки. На лето приезжали. Я постарше, она – меньше. Общих интересов – ноль. А как выросли – вообще потерялись. Так, отголоски новостей. Знаю только, нашумела замужем, когда вышла за своего… как там его?..
– Дмитрия Прохорова? – спрашиваю осторожно, пробуя на вкус имя своего отца. Это единственное, что мне осталось – имя его и фамилия. Больше ничего не помню.
– Да нет, – досадливо щёлкает пальцами со свежим маникюром тётка. – Дмитрий – да. А фамилию не могу вспомнить. Она морщит лоб, вздыхает, а я таращу глаза в немом шоке. – Вот же. Забыла.
Чувствую, как немеют пальцы, а в висках тяжело бьётся сердце. Живот скручивает спазмом. В ушах шумит. К горлу подкатывает тошнота. Липкий пот испариной ложится на лоб и ладони.
– Прохорова – это Анечкина фамилия, – медленно произносит тётка, словно вспоминая. – Анна Прохорова – мать твоя, а моя – сестра.
Прохорова? Мать? А как же тогда мой отец?.. Кажется, никогда ещё я не чувствовала себя такой растерянной и… одинокой.
15. 15. Эдгар
– Я ничего не понимаю, Эд, – наседает Сева сразу. Нападение, как говорят – лучший способ защиты. – Ты от меня прячешься, серьёзно? Избегаешь? Чёртова клиника и толпа безопасников. Что-то произошло, а я не в курсе? И ты позволил им вышвырнуть меня, как паршивого осла. Вон меня вышвырнуть им дал. Как мне пинка под задницу не отвесили?