Герой сюжета ей неожиданно
понравился, а Виталька одобрительно кивнул, оглядев светлую
квартиру без лишней мебели, где ему, неповоротливому бегемоту, было
где развернуться со своей треногой. Домочадцы в виде жены и
взрослой дочери не докучали, укрывшись в кухне. Маруся, к своему
удовольствию, почти не задавала вопросов, чувствуя, как округлые
ровные фразы вылетают изо рта этого привлекательного мужчины, без
какого-то пафоса рассказывающего о том, что все уже давно окрестили
настоящим подвигом. Мужчина ей даже понравился, несмотря на то, что
почти годился ей в отцы. Глядя на его мощные плечи, она бы никогда
не подумала, что он какой-то преподаватель истории, даже не
физрук.
-Нам бы для картинки снять еще
чаепитие, — сказал Виталька уже после того, как они побеседовали. —
Вместе с семьей. Показать, что у вас все идеально.
Хозяин ушел на кухню, после чего
затащил в гостиную стол. Маруся вежливо ждала, когда Виталька,
командующий парадом, рассадит в нужном ракурсе героя, его
невероятно красивую жену и дочь, что демонстративно фыркала, но при
виде камеры, расцветала и умело позировала, чмокала папеньку в щеку
и пила чай, церемонно оттопырив мизинчик с безупречным маникюром.
Жена держалась сдержанно, прохладно улыбалась и всем своим видом
показывала, как ей все надоело. Марусе, наблюдающей со стороны,
подумалось, что хозяин выглядит в этой мизансцене органично, а вот
его скованная жена и кривляющаяся дочка — фальшиво, а когда
подумала, то в голову пришла и другая мысль: в этой квартире
ненатурально абсолютно все. Картинка идеальной семейки вдруг стала
отдавать дешевым целлулоидом, краски показались слишком яркими, а
эмоции — в перехлест. Но Витальку все устраивало, и она не стала
спорить, зная, как выглядит телевизионный сюжет.
Они попрощались и еще минут
пятнадцать ждали запаздывающую героиню и ее отпрыска. Маруся
осталась караулить камеру, пока Виталька бегал в ближайший
супермаркет за сигаретами. Пристроившись на качелях в виде
плетенной корзины, Маруся лениво раскачивалась, болтала ногами и
думала о пляже.
Подоспевшую бабищу, взопревшую, со
сбитой набок прической, отсняли минут за пять, большего для сюжета
не требовалось. Подставив микрофон к ее носу, Маруся порадовалась,
что попросила героиню приехать к дому, а не потащилась к ней через
весь город, теряя время. Сын бабищи, на вид мальчишка лет восьми,
застенчиво поглядывал на репортеров и все время норовил спрятаться
за мать.