Грандиозные дисплеи громогласно
вещали о самых совершенных и востребованных компаниях, товарах и
услугах. Голограммы и проекции, возникая из воздуха высоко над
головами обывателей или среди них, жили своей жизнью. Надземные
дороги, извиваясь пьяными змеями, изящно лавировали в частоколе
пронзавших облака зданий. Воздух, пропитанный ароматом выхлопных
газов и хот-догов, гудевший от голосов тысяч людей и звуков
клаксонов, опьянял.
Туристы со всего мира ежедневно
толпами посещали Сити, восторгаясь многообразной архитектурой,
невероятными художественными композициями и любовно озелененными и
благоустроенными территориями.
Не прекращавшаяся и ночью суета
большого города заставляла чувствовать себя живым и полным сил, как
никогда раньше.
Управление Джек покинул после обеда,
не забыв напоследок заглянуть на склад за артефактами. Стихия к
этому времени присмирела, и о непогоде напоминал лишь запах мокрого
асфальта.
Тяжелые облака, впрочем, не спешили
рассеиваться и угрожающе нависали над стальными пиками небоскребов.
Воздух все еще был наэлектризован. Мистик чувствовал, как шевелятся
волоски на предплечьях. Пульсировали старые шрамы на груди. Такое
нередко происходило при непогоде. Или искажении. Затишье перед
истинной бурей. Его коллегам сегодня стоит быть наготове и во
всеоружии.
Сверившись с картой, ковенант
обнаружил, что путь его лежит в дебри Улья. Открытие сие Ашера лишь
позабавило. Новый, незнакомый город, низшее звание, служебная
квартира в неблагополучном районе. Он словно попал в одну из
видеоигр, что так любил. Благо обучение двадцать четыре года
длилось.
Дорога из Сити в Улей, с заездом в
хостел, где Джек, прибыв из Плимута, жил последнюю неделю, заняла
немногим больше двух часов. Чем дальше поезд уносил Ашера от Сити и
Централа, тем больше он чувствовал себя как дома. Станции
становились запущеннее и однообразнее, окружающие все больше
уходили в себя.
Улей встретил молодого ковенанта
стойким запахом собачьей шерсти, застоявшегося пота и алкоголя.
Людей в холле необходимой ему станции набилось, как сельди в бочку.
У одной из щербатых колонн, зарывшись в бесформенные тряпки, без
задних ног дрых бородатый абориген. Подошвы ботинок при каждом шаге
липли к полу.
На улице было не лучше. Громоздкие
туши безликих многоквартирных домов сливались в одно бесцветное
пятно. Дороги, узкие, изрытые ямами, как лицо оспинами, под вечер
встали, гудя клаксонами и выпуская в атмосферу тонны углекислого
газа. В воздухе висел удушливый смог. Из канализационных люков
вырывался густой смердящий пар.