Голос в телефоне велел ему явиться в одну из комнат для частных
переговоров. Весьма логично, пожалуй. Вряд ли бы парламент решил
собраться полным составом в главном зале посреди ночи.
Припарковавшись прямо рядом со знаком “парковка запрещена” около
фасада здания, мужчина тяжело зашагал в сторону парламента.
Доведенным до автоматизма движением Рубан ткнул удостоверением в
лицо охраннику в зеленой униформе на входе, и тот пропустил его без
лишних слов.
“Срочное совещание”. Как же. Наверняка просто какому-то мелкому
чиновнику захотелось резко сымитировать бурную деятельность и
озадаченность ситуацией в Альянсе, а ему теперь отдуваться. Ну,
хотя бы не впервой.
Нацепив настолько недовольную мину, насколько было возможно,
Рубан прошелся по коридорам, обнаружил нужные двери и резко
распахнул их.
Красное лицо приобрело бледный оттенок практически
мгновенно.
Несмотря на то, что в комнате стоял длинный стол для
переговоров, все собравшиеся сидели на креслах или стульях,
неподалеку от старого камина. Однако шокировал Рубана не
сомнительный выбор расположения присутствующих, а их состав.
На двух центральных креслах сидело двое – Герберт Шраут и Мадлен
Дюбуа.
Мадлен была младше Герберта, однако с высоты их возраста эта
разница казалась смешной. Впрочем, женщине нужно было отдать
должное – выглядела она отсилы на семьдесят. Что же до Шраута, то
ситуация была не столь радостной. Рубан видел его только на
фотографиях и видео, однако даже этих познаний хватало, чтобы
понять, насколько всё-таки стар этот хрыч. И опять же, если не
обращать внимания на то, что мужчина походил на скелет обтянутый
кожей, его глаза были гораздо более живыми, чем у многих молодых
знакомых Рубана.
Эта парочка стояла в оппозиции друг к другу дольше, чем кто-либо
из живущих мог вспомнить. Разумеется, верховной властью в стране
являлся Император, однако что Дюбуа, что Шраут большую часть своей
жизни положили на то, чтобы он считался с их мнением.
И ему приходилось считаться… да ещё как. Весь парламент, по
большей части, был разделен на две палаты – консервативную, что
находилась под контролем Шраутов, и более прогрессивную,
соответственно, контролируемой Мадлен. С оговорками, однако
зачастую они и были настоящей властью.
Рубану было даже не стыдно за секундную растерянность при виде
этих стариков. Ведь в какой-то мере они были чем-то большим, нежели
просто политиками. Что первый, что вторая были знакомы с первым
императором, оба приняли участие в постройке Империи такой, какой
она известна сейчас, и имели достаточно влияния, чтобы наложить
вето на решения Императора нынешнего. Хотя формально такого права у
парламента и не было, эти люди могли доставить серьезные проблемы
при исполнении любого закона, который придет монарху в голову.