Когда противнику оставалось метров пятьдесят до казармы, я
бесшумно взобрался наверх и улёгся на стену в нужном месте. Ворон
тут же каркнул, сталкивая один из камней вниз. Раздался шум, словно
кто-то очень лёгкий пробежал по каменному полу. Тут же послышались
голоса:
- Да говорю тебе, никто не живёт здесь. Ночного охотника видел?
Вот, это он, больше некому.
- Да иди ты! В прошлый раз послушал тебя, и мы отправились на
перерождение. Ты хоть ничего не потерял, а я бутылку браги. Неделю
ждал, когда дойдёт!
- Заткнулись оба! Слева обходите эту хреновину, каждые сто шагов
кричите, что у вас все в порядке. Лупа, только попробуй сунуться
внутрь без разрешения, я боссу скажу, чтоб тебя трижды на
перерождение отправили! - голоса звучали странно. Словно
разговаривали картавые, или говорившие специально искажали свою
речь.
- Да понял я, Щерба, чё ты сразу начинаешь?
Какое-то время было тихо, а затем Лупа произнёс, уже с другой
стороны казармы и гораздо громче:
- Тут вход, и дубина рядом валяется. Явно человек делал, матанги
такими не бьются!
- Тащи сюда! - раздался голос Щербы, и в этот момент ворон начал
действовать. Уж не знаю, как он смог сдвинуть тяжёлый камень, но
загрохотал тот знатно - словно кто-то сорвался с места и побежал,
громко топая.
- Стой, сука! - заорал третий голос, а через секунду внутри
казармы раздался уже настоящий топот. Пора!
Я поднялся на ноги, подхватил свою дубину и, пригибаясь,
двинулся к главному выходу. Именно туда должны были ломиться
свинорылы.
- Лупа, сучёныш, а ну назад! Я же предупреждал тебя! - заорал
Щерба, но его уже никто не слушал. От второго бокового входа так же
раздались топающие шаги, видимо третий так же ворвался внутрь.
Не обращая внимания на дрожь в ногах и бешеное биение сердца, я
подскочил к опорному бревну, удерживающему ловушку в главном
коридоре.
- Кар-р, кар-р! - в этот момент ворон, притворившись подранком,
орал во всю свою птичью глотку, медленно двигаясь к выходу.
- Вон он, падла! Гаси его, Н-на! - наконец-то я услышал
четвертого свинорыла. В коридор ворвались сразу три урода, и я тут
же со всей дури ударил по опорному бревну. Кричавший поднял голову
вверх и, увидев меня, произнёс: - Какого хрена, н-на?
Договорить он не успел - дождь из брёвен, концы которых в этот
раз были заострёнными, обрушился на свинорылов. Я своими глазами
увидел, как один такой конец ударяет в грудь тому, что с арбалетом.
Тот неловко взмахнул руками, и с его оружия срывалась короткая
стрела. В этот же миг в левое плечо что-то больно ударило,
разворачивая меня боком. Бросив взгляд влево, я похолодел от ужаса
- из плеча торчало древко, а рука начала неметь. Навалились
слабость и головокружение. Меня качнуло, к горлу подкатила
тошнота.