В клане имелись и другие руководители, командиры и ценные кадры. Но
сегодня, после четырёх дней отдыха, я позвал только эту троицу.
Потому что они были не только подчиненными, но и в каком-то роде
друзьями. Я надеялся, что эти люди смогут меня правильно понять и
не воспринять в штыки то, что скажу. Послужат некоторыми фильтром,
через который пройдет идея, а потом будет вынесена на всеобщее
обсуждение и доработку.
— Ставлю на то, что ты нас снова поведешь к чему-то великому, —
сказал Иван.
Они втроем сидели за столом и смотрели на меня. Я же молчал,
подбирая слова.
— Ты прав, — не стал я отрицать, — Хочу государство создать.
— Я не ослышалась. — тут же отреагировала Алиса, —
Государство?
— Да. Минимум на миллион человек.
— Учитывая конкретную цифру, это как-то связано с системой? —
догадался Иван. Ну или просчитал вероятность с помощью своих
навыков.
— От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся я ему.
— Сколько у нас есть времени? Лет сто? — поинтересовался
Герман.
То, что он не стал возмущаться и спросил про время — мне
понравилось. Прозвучало по деловому. Но про сто лет он зря
пошутил.
— Надо за два года успеть.
— Ну... — протянул Иван, — Я даже не знаю, как это
анализировать.
— Перед анализом надо сначала убрать весь скептицизм. Герман, тебе
ведь это должно быть знакомо. Суть воли в том, чтобы творить
невозможное.
Воин промолчал, но задумался. Он знал, что это его слабое место. Не
думать, а творить невозможное.
— Ты это всерьез предлагаешь обсуждать... не шутишь? — уточнила
Алиса.
— Ну да, — кивнул я.
— Можно узнать, зачем нам государство?
— Да, — поддакнул своей женщине Иван, — Чтобы что-то планировать,
нужно понимать конечную цель.
— Как вы знаете, недавно я получил звание князя. Вместе с ним мне
выдали ряд обязанностей. Если конкретно, то: защищать наш мир,
сохранить суверенитет Земли и создать государство искателей.
Награда достаточно ценна, чтобы за неё побороться. Если получится,
то... В общем, государство нам нужно, чтобы делать ещё лучше то,
что и так делаем — защищать Землю.
— И продвигать свои интересы, — криво усмехнулся Герман.
— Сказал так, будто я какой-то тиран, думающий только о власти. И
что мне с этой власти, а?
— Полегче, — выставил он руки перед собой, — Может власть тебя и не
интересует. Зато сила, всё новая и новая — да. Это не
критика.