Вот и Вульф был чужеземцем. Во всех смыслах.
Он терпеливо дождался, пока пройдут лоты с восемнадцатого по
двадцать пятый, спокойно разглядывая каждый и прикидывая в уме, за
сколько купят очередного несчастного. Спешить ему было некуда.
— Лот номер двадцать шесть! — возвестил Рум. На помост вывели
девушку. — Чужинка из далёких краёв!
По толпе прокатился восхищённый вздох.
Девушка была рыжей. Роскошные медные волосы спускались до плеч,
к ним прилагалась весьма соблазнительная фигурка, которую
подчёркивал наряд — очень похожий на костюмы купленных Вульфом
парня и старика. Те же странные штаны, только целые, почти такая
же, как у парня, рубаха, но синяя и без рисунка. Любой без труда
понял бы, что родом они из одного и того же места.
— ...отлично подойдет для гарема или в служанки, — расписывал
меж тем товар аукционист. — Вы только посмотрите на эти бёдра! — он
беззастенчиво погладил девушку по заднице, и та дернулась.
— Строптива, небось, — высказал барон Хакк. Глаза его
горели.
— Смирна, как ягнёнок... — торговец небрежно махнул рукой в
сторону девушки, которую держали двое громил-телохранителей. — Вы
сами убедитесь, едва только приведёте её в дом...
— Сорок теллеров! — заявил барон.
— Да вы ограбить меня хотите! — возмутился Рум.
— Пятьдесят! — донеслось из задних рядов.
— Шестьдесят! — рыкнул барон, пытаясь найти взглядом
соперника.
— Семьдесят! — это уже из правого угла.
— Восемьдесят! — заорал барон. Сумма приблизилась к довольно
серьёзной даже для него.
— Сто! — бросил торгаш из первого ряда. Его обширную талию
опоясывал красный кушак с медным символом в виде солнца — такие
дозволялось носить лишь тем, кто служил Эймеру, демону богатства и
алчности.
— Сто десять!
— Сто двадцать!
Вульф слушал всё это со спокойным, благостным выражением лица
человека, которому глубоко наплевать на все мирские проблемы. Лот
был последним, который ему требовалось приобрести, а денег у Майора
оставалось ещё много.
— Сто тридцать!
— Сто сорок!
На площади воцарилась тишина. Сто сорок теллеров — большие
деньги. Торговец в красном кушаке плотоядно улыбнулся.
— Сто сорок — раз, — заявил Рум. — Сто сорок — два...
Вульф всегда был немного склонен к дешёвому позёрству и
театральным жестам, зачастую почерпнутым из разной художественной
литературы. Вот и сейчас он не смог удержаться.