Дом у воды - страница 3

За те три дня, что на улице завывала пурга, Гаранин умудрился исследовать податливое тело гостьи вдоль и поперек, не оставив ни одного потайного местечка. Руки, губы, язык – все шло в ход. Арсений чувствовал, как нарастает желание, и не противился ему. Да и Света, кажется, не возражала. Устав от любовных ласк, они с трудом выползали на кухню, как два солдата с передовой, чудом нашедшие полевую кашеварню. Даже пюре приготовить и накидать туда тушенку из банки не хватало сил и времени. Арсений наскоро варил пельмени, благо покупал в Крушинино самые вкусные. Набив живот, Гаранин снова и снова обнимал гостью и проваливался в короткий сон, на удивление спокойный и радостный. А потом опять просыпался от неуемного желания. Нескончаемый любовный хоровод немного утомил Свету, но избавил от тяжких дум и воспоминаний. Она несколько раз урывками глядела в безмолвный мобильник, понимая, что связь восстановится только с хорошей погодой. Зато на четвертый день разъяснилось. Великий и могучий интернет протянул в зимовку свои щупальца вместе с солнечными лучами. Арсений проснулся от яркого света и пиликнувшего мобильника гостьи. Она потянулась за телефоном и, сонно прищурив один глаз, принялась писать сообщение. «Все в порядке, мутер!» – увидел из-за ее плеча Гаранин и, тихо хмыкнув, направился на кухню. Он успел поставить вариться гречку и вскрыл красным металлическим ножом банку с тушенкой, когда ожил и его сотовый. Арсений всмотрелся в экран, нехорошим словом помянув абонента. – Бабай, твою мать, – прошептал он глухо и, ответив, в два шага вернулся в зимовку. – Вставай, куколка, – попросил он Светлану. – Помоги собраться. Мне нужно срочно уехать. На час-полтора. Гостья не заставила себя упрашивать. Быстро подорвалась с кровати, натянула на голое тело уж ставший ее собственностью банный халат и поспешила на кухню. И когда Гаранин через двадцать минут снова ввалился на кухню, его ждал накрытый стол и заваренный чай. Даже конфетки и мармелад Света нашла в шкафу и выложила их в симпатичную вазочку, оставшуюся еще от прежних хозяев. – Когда уйду, запрись на засов, – велел Арсений, запихивая в рот лимонную дольку, самый любимый мармелад. – Если кто припрется, это не повод открывать, поняла? Она кивнула и, наливая себе чай, поинтересовалась мимоходом: – А где у тебя нитки и иголки хранятся? Я бы полотенца подшила и твои майки залатала. – Да ну их, – отмахнулся Гаранин, топоча к выходу. – Потом новые выпишу! – Мне не сложно, – примирительно заметила Света. – А валяться уже надоело. – Сготовь, прибери, – хохотнул он, сбегая по ступенькам. – Щаз, шнурки поглажу, – отрезала она и под дурацкий смех Гаранина спустилась следом. – Где сядешь, там и встанешь, да? – уточнил он, чмокая ее в лоб, а затем серьезно добавил: – В зале в шкафу поищи. Он вышел на крыльцо и задумчиво глянул по сторонам, словно ища в воздухе ответы на набившие оскомину вопросы. Подождал, пока она закроет засов, а потом вывел из сарая черный мотовездеход Ямаха и, оседлав его, дал по газам. – Идиот, – пробормотала Света, наблюдая в окно, как, разметая по сторонам снег, Арсений Гаранин мчится по льду прямо через замершее озеро. Она прошла в зимовку и, плюхнувшись на кровать, позвонила сначала матери, а потом Ленке Пряшниковой. Мать принялась рассказывать о проделках Эжена, а потом позвала к телефону его самого. Разговор с сыном настроил Свету на боевой лад. – Прорвемся, Женечка, – пообещала она в трубку, когда ее десятилетний сын заныл, словно малолетка. – Слушайся бабушку и Армана, – предупредила она, – я вернусь при первой же возможности. Если встретишь дядю Жерара или Доменика, постарайся убежать. – Хорошо, мама – согласился сын, по привычке делая ударение на втором слоге. – Я помню, как они мучили тебя. Положив трубку, Света закрыла глаза, вспоминая, как почти сразу после похорон Люсьена и последовавшей за ними смертью Николь на правах хозяев в ее доме обосновались дальние родственники мужа и с какой-то стати начали требовать признать вдову Люсьена де Гралье недееспособной и установить опекунство над его единственным сыном и наследником. В те дни она мало что понимала и не сразу заметила, как в доме неожиданно сменился персонал, а к ней самой приставили няньку-соглядатая. Света отмахнулась в который раз от своего внутреннего ада и набрала Ленку Пряшникову. Тут главным предметом беседы стал Арсений Юрьевич Гаранин, наследный принц империи «Судоверфи Гаранина», он же Джин, он же Доктор Секс. – Ты там совсем в разнос пошла? – весело поинтересовалась Ленка. – Ага, – согласилась Света, – сама себе удивляюсь. – Пряшников до самого дома зудел. Облико аморале! – хохотнула подружка. – А я ему сразу заявила, что, во-первых, он не твой папаша, а во-вторых, что тебе после двух лет целибата очень даже полезно. – Ты мне сейчас как врач рекомендуешь? – усмехнулась Света. – Поэтому и направила в клинику доктора Секса? Пряшникова расхохоталась, а потом заметила серьезно: – Светка, да он как-то не славился раньше похождениями. С Полиной, когда жил, налево ни-ни, а там у вас в деревне с местной якшался. То ли Надя, то ли Настя. – А почему тогда с женой развелся? – не поняла Света. – А он ее с другим застал. Даже разбираться не захотел, бросил все и уехал куда глаза глядят. Вот и оказался в вашем Гречишкино. Она потом мириться хотела, но Гаранин, упертый как баран, не простил. – А эта местная? – полюбопытствовала Света от нечего делать.– С ней что? – Поругались, – доложила Ленка и добавила смущенно: – Причины не знаю. – Может, темпа не выдержала, сошла с дистанции? – весело предположила Света, но Пряшникова ее одернула: – Ты там сама поаккуратней, мать, на дистанции. Не привези после финиша главный приз от Арсения Гаранина. – Скажешь тоже, – отмахнулась Света и, отключив телефон, отправилась в зал искать шкатулку с рукоделием. К ее изумлению, половина двустороннего огромного шкафа, служащего перегородкой между залом и кухней и расписанного жухлыми красными цветами на синем фоне, оказалась забита картонными ящиками с рукоделием. Нитки для шитья, мулине, пяльцы, несколько отрезов ткани и даже швейная машинка, притаившаяся в углу, рядом с телевизором. Света порылась по коробкам и выложила на стол несколько катушек ниток и набор с иголками. Потом расстелила рядом полотенца и, отрезав ободранные края, принялась подшивать вручную, кладя один за другим ровные, почти незаметные стежки. Она так увлеклась, что не сразу почувствовала, как в доме стало прохладно, и только когда иголка выскользнула из заиндевевших пальцев, поняла, что печка, натопленная еще прошлым вечером, остыла, и пора бы затопить ее снова. Отбросив рукоделие, она шагнула к беленой русской печи, занимавшей почти все место в доме, закинула несколько березовых поленьев и, вспомнив, как разжигал дрова Гаранин, зажгла от спички сначала кусок старой газеты, а потом тонкую деревянную лучину. «Справилась», – довольно хмыкнула про себя Света и снова вернулась к шитью. А через несколько минут закашлялась от заполонившего кухню и зал дыма. Она подскочила к печке и аж замерла на минуту от ужаса. Из глубокого каменного чрева валил едкий дым. Света, почувствовав, как защипало глаза, кинулась вон из кухни. Распахнула входную дверь и выскочила на мороз, на ходу надевая старый тулуп Гаранина. Оставалось молиться, чтобы дурацкие дрова прогорели быстрее, чем вернется хозяин дома. Света уселась на завалинку и принялась ждать. – Ты там горишь, что ли? – лениво поинтересовались у Гаранина, как только он ответил на звонок. – Я вообще не дома, – рыкнул он и тут же спохватился, – твою мать! Арсений взлетел на пригорок, еще не занятый лесом, и в немом изумлении уставился на свою избу, видневшуюся на той стороне озера. – Твою мать! – взревел он и бросился к Ямахе, по пути отмахиваясь от Бабая и участкового. Света заметила как в один миг белая пустыня, местами расчерченная темными стволами деревьев и ветками кустарников, огласилась ревом мотора, а маленькая почти незаметная точка, еще минуту назад видневшаяся на горизонте, приняла очертания самого Гаранина и его супер-трактора. – Ты что творишь, чертова кукла! – заорал он, забегая в дом мимо гостьи. – Я все сделала, как ты, – развела руками Света. – Почему так получилось? – Заслонка закрыта, – рявкнул он, врываясь на кухню, сплошь застеленную белым дымом, потянулся к боку печки и двинул на себя какую-то плоскую металлическую штуковину. И как по волшебству дым растворился в воздухе. По всей видимости, его затянуло обратно в русскую печь. Гаранин метнулся в сени и захлопнул дверь. А потом поманил к себе обалдевшую гостью. – Ты все сделала правильно, – медленно и слишком спокойно начал он. – Только на будущее запомни, пожалуйста, открыть заслонку. Она создает в печи тягу, поняла? – Да, – кивнула Света, готовая провалиться под пол, лишь бы не слышать нравоучительные нотки в голосе Джина, не видеть его взгляд, каким обычно смотрят на умственно отсталых. – Хорошо, – согласился Гаранин, снимая толстые, словно унты, высокие ботинки. – А то весь дом выхолодила и меня напугала. – Сам виноват, – отмахнулась она, – объяснил бы заранее. – Когда это заранее? – рыкнул он. – Я никуда не думал уезжать. Меня вызвали! – Чип и Дейл спешат на помощь, – хмыкнула Света и поинтересовалась: – А ты дым увидел, что ли? – Да, – кивнул Арсений, деловито ставя на печку чайник. – Я на острове был. – Он махнул в сторону озера. – Там в лесу церковь. Около нее турист замерз. Бабай – дед, живущий на другом берегу, – его обнаружил и позвонил мне. – Живой? – с ужасом в глазах воззрилась на Гаранина Света. – Не-а, – мотнул головой Арсений. – Я же тебе говорю, тут край суровый, легкомыслия не терпит. – А как он там один оказался? – пробормотала она. – Один. На острове. В метель. – Прибавь к этому модную, но абсолютно непрактичную экипировку и легкую палатку. – Странно, – передернула плечами Света. – А как же ты увидел, что из дома дым валит, если находился в лесу? – Тут на горе два придурка живут. – Гаранин махнул в сторону печки. – Геи. Они в окно увидели, подумали, что пожар. Мне позвонили. А я на пригорок поднялся и сразу все понял. Ну и рванул сюда. – Геи? – удивилась Света. – Здесь на Севере? – А чего, – хмыкнул Гаранин. – Люди здесь толерантные. Их чужая личная жизнь не беспокоит. – Он, конечно, покривил душой, прекрасно зная, что местных медом не корми, дай возможность сунуть нос в личную жизнь другого. Все на виду. Арсений глянул в окно, услышав шум мотора. Бабай, чтоб ему! – Оденься, гости у нас, – велел он Свете. И тяжело поднявшись, прошел к шкафу за чашкой для гостя. Чай на деревне – первое дело. Бабай долго отряхивался на крыльце, а потом зашел сам, пропуская вперед черного и умного пса. – Потушил пожар, – хмыкнул он и уставился на девчонку, явно не ожидая увидеть в хате Гаранина еще кого-нибудь. – Дмитрий Федорович, – протянул руку Свете, успевшей надеть фланелевую рубашку Гаранина и плотные лосины, слишком эротично обтягивающие стройные ноги. – Светлана, – улыбнулась девчонка. – Моя жена, – рыкнул Гаранин. – Из города приехала. Никогда печку не топила, – добавил он смеясь. Следом заулыбался Бабай. А Света, отвернувшись к стене, завозилась с заваркой, наливая в каждую чашку щедрую порцию. «Придурок, – мысленно ругнулась она на Арсения. – Какая я тебе жена?» Но спорить не стала, еще не хватало, чтобы он ее отвез в Зарецк и посадил на поезд. Внезапно вспомнилась давняя история, когда био-папа Иван Бессараб представил маму как свою жену. В результате того вранья к нему в дом нагрянула мамаша, отвратительная особа, ненавидевшая как несостоявшуюся невестку, так и родную внучку. Она очень пренебрежительно разговаривала с мамой, а та, ничего не ответив, вызвала Витю Пахомова и уехала, не сказав Ивану ни слова. Света мысленно зажмурилась, представляя, как сложилась бы ее жизнь, если бы лукавый не дернул за язык Ивана Григорьевича. Поженились бы они с мамой? Навряд ли…Слишком велика мамина обида на этого человека, и сколько бы он потом ни совершил подвигов, тот первый проступок – помесь слабости и предательства – до сих пор перечеркивает любые добрые дела этого человека. Светка присела на край дивана и тут же получила от Гаранина бутерброд с маслом и сыром, а затем его крепкие руки притянули ее к себе поближе, создавая впечатление настоящей ячейки общества. Бабай глянул на них, пряча улыбку, и снова принялся за свое. – Не пойму я никак, Сеня, что этот жмурик на острове делал? Если в церковь хотел пробраться, так замок не сломан…Палатку он зачем-то на пригорке разбил, – потягивая чай из блюдца, заметил Бабай. – Вот чудак человек! На всех ветрах устроился! – Без нас разберутся, Бабай, – неохотно пробурчал Гаранин. – Даже никаких версий нет, – заверил он и почувствовал, как прошибает пот. Захотелось подскочить и снова вернуться на Кобылий остров, пройтись внимательно по окрестностям. Бабай прав, к церкви турист прибежал в поисках укрытия, надеясь схорониться на крыльце от снега. А вот палатка на пригорке… «Неужели за моим домом следил? Но зачем? – мысленно изумился Арсений. – И почему его не заметили пидарасы – люди другой расы?» – Странная история, – расстроилась Света и, высвободившись из его рук, ушла в зимовку. Проводив гостя, Гаранин вернулся на кухню и принялся мыть чашки, про себя отметив, что все полотенца аккуратно подшиты тонким убористым швом. «Марья-искусница»,– хмыкнул он и тут же замер от догадки. Человек пришел пешком на Кобылий остров или кто-то его привез в аккурат в то же самое время, когда группа Пряшникова притащилась в Гречишкино на ночлег. «Может, все дело в Свете?» – сам у себя осведомился Гаранин и понесся в зимовку, на ходу доставая сотовый. – Ты знаешь его? – ткнул ей в лицо старый смартфон. – Понятия не имею, – отмахнулась она, а потом всмотрелась внимательно в фотографию человека, прислонившегося к деревянной стене старинной церкви. – Мне кажется, Джин, я его в поезде видела. Ну или точно так же одетого человека. Серая куртка «Соломон» и ботинки такие же. Мы с Ленкой его так и прозвали. Только он ночью вышел. То есть с вечера еще ехал в соседнем купе, а утром его уже не наблюдалось. Позвони Вадиму, может, он что знает. Гаранин кивнул и хмуро уставился на гостью. – То есть это не твой ревнивый ухажер или муж? – Нет, – отрезала она и отвернулась к окну. Любое упоминание о Люсьене бритвой вспарывало душу. А из наскоро закрытых щелей снова полез страх. «А если этот урод следил за мной? Кому и что он успел передать до начала метели?» – мысленно ужаснулась Света, а вслух бросила надменно: – При нем телефон или планшет нашли? Может, звонил кому с острова или писал? – Менты разберутся, – скривился Гаранин. – Мне важно, чтобы тебя не привлекли, куколка! – А зачем меня своей женой назвал? – невинно поинтересовалась она. – Теперь вопросы начнутся. – Ничего подобного, – буркнул он. – Все и так знают, что я женат. «Врешь, как дышишь, – хотелось вставить Свете, но она сдержалась. – Пой, ласточка, пой!» – Так вопросов меньше, – принялся оправдываться Гаранин, злясь на самого себя. – Наоборот больше, – ехидно заметила Света. – Придет участковый, попросит паспорт… – А у тебя там что написано? – Да уж точно, что не твоя жена, – отрезала Света, лихорадочно соображая, какой именно паспорт стоит предъявить, когда понадобится. Гражданки ЕС? Или России? Что сейчас безопасней? – Никто ничего не попросит, – рыкнул Гаранин. – Поэтому и сказал так. Перестань забивать себе голову ерундой и держись нашей легенды. – Я не понимаю зачем?– оторопела она. «Хороший вопрос, – мысленно усмехнулся Арсений. – Я сам бы хотел это узнать!» А вслух, чтобы сменить тему, поинтересовался: – С какой же скоростью ехал твой муж, что не вписался в поворот? – С большой, – поджала губы она. – Он шел первым и не собирался никого пропускать. – Стритрейсер, что ли? – уточнил Гаранин. – Ага, – кивнула Света, вспомнив улицы Монако и ревущие болиды. – Он самый. Она снова оказалась там и из окна комментаторской трибуны следила, как Люсьен вырывается вперед и несется навстречу к своей гибели. И в который раз задалась вопросом, если бы он сбавил скорость, удалось бы предотвратить трагедию? Света сама удивилась, что сдержалась, не расплакалась, не закричала от бессилия и вселенского горя. Она лишь повернулась к Гаранину и, преданно глядя в глаза, проворковала: – Расскажи лучше о своей жене. – Это еще зачем? – удивился Арсений, уставившись на нее, будто она сморозила редкую чушь. – Ну должна же я соответствовать. Так сказать, вписаться в образ, – хмыкнула Света. – Только попробуй, – рыкнул он, – придушу голыми руками.HYPERLINK "https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?p=6105176" \l "6105176"ГЛАВА 5Всю ночь Гаранин не сомкнул глаз. Все пыхтел, отвернувшись от Светы. Но по его напряженной спине она сразу догадалась, что ему не до сна. И на долю секунды почувствовала сожаление, что он лежит отдельно, а не обнимает ее, не шепчет в ухо дурацкое «маленькая». По большому счету Гаранин раздражал, да и секс без душевной близости сразу превращался в акробатические этюды. Но Свете хотелось тепла – спасительного и мимолетного – именно от Джина, и провались все пропадом! Страдай сейчас от бессонницы Люсьен, она бы прижалась сзади и, вдыхая запах любимого, постаралась растормошить. А там бы уже и до любви дело дошло. Но Света не посмела навязываться почти незнакомому человеку, тем более такому сумасбродному, как Арсений Гаранин. Она, повернувшись лицом к стене, печально положила ладошку под щеку и через несколько минут очутилась в царстве Морфея. Гаранин потянулся к ней через пару минут, но, услышав ровное дыхание, будить не стал. Он осторожно выпростал свое тело из-под одеяла и, усевшись верхом на старый деревянный стул, уставился в окно. Не то чтобы он злился на себя, нет! Злостью даже трудно назвать его состояние. Ярость, бешенство – и то, пожалуй, слишком мягко. «Ты зачем ляльку женой представил, дурик? – тоном «зачем Володька сбрил усы» осведомился сам у себя Гаранин. – Ну какая она тебе жена? Так, любовница мимо проходящая! Зато Бабай растрезвонит по всей округе. Этого еще не хватало!» – Уже все сказано, – сквозь зубы пробормотал Арсений и, чтобы отвлечься от охватившего гнева, открыл ноутбук и принялся проверять почту. Света проснулась в предрассветных сумерках от монотонных щелчков мыши и сонно прошествовала мимо, по пути бросив взгляд на экран. Гаранин твердой рукой чертил какие-то схемы в специальной программе. – Что это? – изумилась Света, прекрасно понимая, что точного ответа не последует. – Автокад, – бросил, повернувшись к ней, Гаранин. – Специальная программа. – А-а, – протянула Света. – Никогда такой не видела. – Хочешь, покажу? – загорелся Арсений и даже за руку ее потянул, намереваясь усадить на колени. – Сейчас, подожди, – смущаясь пробормотала она и кинулась в нежилую часть дома, где располагался сортир. – Оденься, там холодно! – крикнул вслед Гаранин и снова пробурчал под нос: – Лечи потом тебя. – Как скажешь, папочка, – фыркнула Света, хлопая дверью и на ходу поплотнее запахивая халат. Потом, стуча зубами, добежала до зеленой щербатой двери в конце коридора, рванула ее на себя. И охнула, увидев два желтых глаза, внезапно загоревшихся около дальней стенки. Света успела захлопнуть дверь и с криком «Волк! Там волк!» влетела в зимовку. – С ума сошла? – не поверил Гаранин. – Как бы он в дом пробрался? – Не-е-е знаю-ю-ю, – проблеяла она, кутаясь в халат. – Там кто-то сидит, желтые глаза светятся. Сам посмотри. Гаранин неразборчиво пробурчал себе под нос какое-то ругательство и направился к злополучному сортиру, на всякий случай прихватив с собой охотничье ружье. Он взвел курок, надеясь выстрелить раньше, чем хищник кинется ему в глотку, и осторожно приоткрыл дверь. А потом рассмеялся, аккуратно ставя ружье в угол. Шагнул в сарай и громко позвал «Кис-кис», и тотчас же из дальнего угла, где сплошным рядком стояли Гаранинские резиновые сапоги, метнулась черная тень, словно кегли раскидывая старую обувку. – Кот? – улыбнулась Света, заходя следом. – Кот! – расхохоталась она. – Самый обычный?! Только как он сюда попал? – Пролез в дырку в стене, – хмыкнул Арсений. – Но тут же лес кругом, – не поняла Света. – Откуда он взялся? – Из Курыгино пришел, – махнул рукой в сторону сортира Гаранин. – Он иногда ко мне подхарчиться приходит. У его хозяйки Надежды не забалуешь. Вот он с голодухи и прибегает.– А-а-а, – протянула Света, вспоминая Ленкины сплетни. – Кот – поломник, – фыркнула она и погладила ластившееся к Арсению животное по черной шерстке. Кот глянул на нее негодующе и закрутил хвостом в разные стороны. – Не нравишься ты ему, – пробурчал Гаранин и торжественно понес кота на кухню.– Пойдем, Жиробас, – поглаживая кота по худой спине, пробубнил хозяин дома. – Я тебе вискас купил. А«Пурина» закончилась в прошлый раз, помнишь? – Арсений всем корпусом повернулся к Свете и представил ее коту. – А это моя жена, ты ее не бойся. Веником, как Надька, лупить не будет. Кот, будто понимая, о чем речь, удивленно уставился на Свету огромными желтыми глазами. – Тебе эта роль не подходит, – фыркнула она, уперев руки в боки. – Какая? – хмыкнул Гаранин. – Защитника животных? – Моего мужа, – отрезала она и, пройдя на кухню, загремела кастрюльками. Арсений, насыпав корма коту, полез в морозилку за пельменями. – А другой еды нет? – поморщилась Света. – Мы с вами, мадам, обсуждать меню не договаривались, – едко хмыкнул Гаранин. – Я готовлю, ты ешь. Не хочешь, готовь сама. – Не хочу, – пробурчала Света, осматривая из-за его спины полупустой холодильник. И Арсений даже не понял, что именно она не хочет: есть пельмени, готовить, или все сразу. Он, откинув в сторону упаковку, высыпал в кипящую воду замороженные дольки. Гостья тотчас же подхватила смятый целлофан и нахмурилась. «Сейчас начнет мозг взрывать, что в мусор не выкинул», – скривился Гаранин мысленно. Но Света улыбалась, читая что-то на коробке, а потом удивленно бросила: – Ого, из какой дали вам пельмени везут? Поближе не нашлось? – Местные тоже в Крушинино продаются, – заверил хозяин. – Но эти самые вкусные. Только у Михеича в магазине бывают. Я сразу упаковок десять покупаю. Как домашние. – Да, – согласилась Света. – «Городской пельменный комбинат номер один», – прочла она название изготовителя и добавила с азартом: – Я ела их продукцию. Самый вкусные – «Райские». – Никогда не попадались. Но раз ты говоришь, – Арсений подошел поближе, провел ладонью по спине, потом чуть ниже. – Надо Михеичу сказать, пусть закажет. – Может, сюда нет поставок, – пожала плечами она. – Ерунда, – отмахнулся Гаранин. – У него там блат на комбинате. Директор – боевой командир. – Повезло, – пробормотала Света. – Ага, он на каждом углу хвастается, – радостно хмыкнул Гаранин, решив, что она имеет в виду неведомого Михеича, а не себя. «Фантастическое везение, – мысленно поморщилась Света. – Однополчанин Бессараба. Здесь! В соседней деревне!– Но тут же мысленно одернула саму себя: – Не паникуй, этот Михеич тебя в глаза не видел. А уж Иван Григорьевич, когда-то поделившийся биоматериалом с маман и отчаливший в даль светлую, уж точно не догадается». И под смех Гаранина принялась есть огненные пельмени. – Может, покатаемся после завтрака? Я тебе округу покажу, – невзначай предложил он. И Света радостно кивнула в ответ. – С удовольствием! – А потом, спохватившись, поинтересовалась: – Джин, а как же кот? – А что ему сделается? – хмыкнул Арсений. – Сейчас доест и на боковую. – Здесь? – снова удивилась она. – Ну да, – кивнул он. – Он любит по хаткам ходить. – И взяв на колени исхудавшего зверя, потрепал по холке. – Правда, Жиробасина? – А хозяева его не ищут? – изумилась Света. – Не-а, – неопределенно хмыкнул Гаранин и на миг задумался: «Если сам, без Олеськи пришел, значит, в окно выпрыгнул. Наверное, Надежда дома. Но все равно нужно заехать проверить!» А вслух заметил: – На обратном пути заскочим по месту прописки Жиробаса. И окинув вольготно расположившегося на диванчике около печи кота долгим сосредоточенным взглядом, отправился в сарай. Света, вытирая посуду, прислушивалась к доносившемуся грохоту, а затем появился сам хозяин и кинул на пол около мойки странные приспособления. То ли лапти, то ли короткие самодельные лыжи. – Что это? – удивилась Света, разглядывая согнутые толстые ветки, обмотанные и перевитые крепким шнуром. – Это снегоступы, маленькая, – хмыкнул Гаранин.– Местные делают, чтобы под снег не проваливаться. Трудно брести по пояс в снегу. Испокон веков в этих краях носят. – Я такое не надену! – заявила Света и даже руки вперед выставила. – Ерунда какая-то! Только ноги переломать. Сам носи. – А как же ты собиралась гулять, кукленок? – снисходительно поинтересовался он и уставился не моргая. Света еле сдержалась, чтобы не стукнуть его полотенцем. – Я думала, что мы на твоем тракторе поедем, – ехидно бросила она. – А птичьи клетки на ногах сам носи. – У меня есть другие снегоступы, американские. Но они на большой размер ноги, – задумчиво почесал затылок Гаранин. – И на вездеходе поедем. Только возьмем с собой снегоступы и волокушу. – Что? – расхохоталась Света. – Одевайся, время пошло, – скомандовал Арсений. – Ровно через пятнадцать минут выезжаем. Света быстро нацепила комбинезон поверх толстого длинного свитера и плотных лосин, заменивших ей в походе термобелье. И надев цветастую лыжную шапку, вышла во двор, где Гаранин привязывал к вездеходу какой-то синий таз. – Решил простирнуть дорогой, – съязвила она, кивая на корыто. – Это волокуша, маленькая! Вот вы, как придурки, с рюкзаками шли, а некоторые используют это гениальное изобретение – сложили вещички и поехали. Поход зимой отличается от любого другого. Вещей, может, и столько же, а вот по объему и весу значительно больше. А с волокушей идешь налегке, как саночки за собой тянешь. – А нам зачем? Мы же просто погулять едем? Или это была рекламная пауза? Гаранин расхохотался, липким взглядом окидывая худенькую фигурку, запечатанную в розовый комбез Ленки Пряшниковой. – Так дело не пойдет, – пробурчал Арсений себе под нос и, быстро вбежав в дом, выскочил оттуда со стеганым пуховым жилетом. – Надень сверху, – скомандовал он. – Теплее будет!– И мысленно продолжил: – «И задницу прикроет, чтобы никто не пялился!» Мотор взревел, оглашая рыком окрестности, и Света только успела ухватиться за Арсения, прижалась щекой к его широкой спине, как сумасшедший Гаранин дал по газам и вело-мото-трактор весело помчался сначала вдоль озера, а потом свернул в сторону леса, резво поднимаясь на пригорок. От яркого солнца и белого нетронутого снега разболелись глаза, и Света, обнимая за пояс Гаранина, плотнее прижималась к нему, изредка поглядывая на широкую дорогу и мелькающие мимо черные стволы деревьев. Внезапно вспомнилась крутая дорога на Сицилии. Они с Люсьеном неслись в открытом Мерседесе на знаменитый пляж в Сан– Вито-ла-Капо. Вот так же слепило солнце. С высокого берега виднелось бирюзовое море с белыми пляжами и яхтами, разрезающими мачтами синее небо без единого облачка. Она словно заново увидела, как на встречку вылетела красная спортивная машина и, еле-еле вписываясь в поворот, на полупустой дороге насмерть сбила пешехода. «Может, тогда это был знак?– сама у себя осведомилась Света. – А мы не поняли его!» Машина-нарушитель чуть затормозила и попыталась скрыться с места преступления. – Держись! – рявкнул Люсьен, а потом кинул жене телефон. – Звони в полицию! Эти черти далеко не уйдут! Она вздрогнула, будто снова оказалась на горной дороге, где ее муж яростно преследовал красный феррари. Там видимо сидел тоже опытный водитель, но квалификацией гораздо ниже, чем у Люсьена де Гралье. И когда черный нос мерса коснулся красного феррари, прижимая машину к обочине, злоумышленнику ничего не оставалось делать, как сдаться подъехавшей полиции. – Мы с женой можем дать показания, – тут же заявил Люсьен. А полицейские, растянув губы в улыбке, попросили автограф. Кто на старом журнале, а кто на картонном стакане из-под спрайта. – Ты что притихла, маленькая? – прокричал, повернувшись, Гаранин, невольно вызволяя Свету из тягостных дум. – Страшно? – Он, чуть заглушив двигатель, посмотрел внимательно. – Солнце слепит и ветер холодный, – отмахнулась она. – Сейчас к храму подъедем, остановимся, – заверил он и снова прибавил газу. Вездеход взлетел на холм и замер около древней церкви. Потемневшее от времени дерево придавало изящности старинному храму, притаившемуся среди леса. – Тут раньше богатая деревня была, – словно прочел ее мысли Гаранин. – Из нашего Гречишкина сюда на все праздники ходили. Здесь домов тридцать стояло. – Где же они? – изумленно поинтересовалась Света, не слезая свездехода. – Так дома бревенчатые. Как моя изба! Раскатали по бревнышку и по озеру сплавили. Вон в Крушинино поставили! Еще давно, при Советской власти. Какой-то олух посчитал, что здесь держать село не рентабельно. Вот всех и переселили по области. – А ты откуда знаешь? – удивилась Света. – Так моя семья из Гречишкина и дом семейный. Его еще прадед строил. Мои-то дед с бабкой в молодые годы в город подались, а родня здесь осталась. Я четыре года назад у двоюродной бабки дом со всем скарбом выкупил, а до этого ребенком с дедом приезжал. – А-а-а, – протянула она и добавила печально: – Жаль, в храм не войдешь. – Это еще почему? – хмыкнул Гаранин и, аккуратно подъехав, затормозил около самого крыльца. – Пойдем, – велел он, сграбастав Свету в охапку. – Сейчас я дверь открою, а ты вокруг осмотрись, – подмигнул он, доставая из-под свитера ключ, болтавшийся на веревочке. – Как в первом классе, – рассмеялась Света. – Ага, – пробурчал соглашаясь Гаранин, – чтоб цыгане не покрали! Открыв немудреный замок, распахнул крепкую деревянную дверь и пригласил: – Входи, маленькая! Света сделала шаг внутрь и обомлела. Небольшой зал поражал пустотой. Ни подсвечников посредине, ни икон на стенах. Лишь первый и второй ряд алтаря занимали старые доски с потертыми ликами, да еще пара икон примостилась чуть повыше. Но те показались Свете новоделами. – Посмотри, – слегка толкнул ее локтем Гаранин, указывая на потолок. А там вместо привычного уходящего ввысь купола весь свод украшали разрисованные святыми и угодниками доски, уложенные одна к другой в виде усеченной пирамиды. – Небеса, – объяснил Арсений. – Что? – не поняла Света. – Такие вот потолки называются «небеса». Только тут на Севере храмы украшались в такой манере. Даже имена художников иногда можно встретить. – Очень красиво, – согласилась Света и, задрав голову, принялась рассматривать каждый сегмент. Всего разрисованных парусов она насчитала шесть. В каждом располагался апостол, а в центральном медальоне – Иисус-Вседержитель. Бледный синий фон выцветшей краски, потускневшие фигуры. Некоторые даже разглядеть трудно. – Их бы отреставрировать, – печально пробормотала Света, инстинктивно кутаясь в Гаранинский жилет. – Так летом приедут реставраторы из Питера, – пробурчал Арсений, обводя взглядом два небольших окошка с каждой стороны от алтаря, затем скосил глаза на входную дверь, оставленную открытой, и, притянув Свету к себе, впился в ее губы поцелуем. Ни он, ни она не заметили, как в дверной проем заглянул человек и быстро отскочил в сторону, пробежал не разбирая дороги по лесу и, оказавшись рядом с напарником, тяжело перевел дух. – Он там не один, – просипел чуть слышно. – С девкой целуется. – С какой? – напрягся напарник. – Не наша, точно! Видать, из города позвал. Приезжая. – Грохнуть бы его… – Не сейчас. Кабы один был. А за свою бабу он до конца биться станет. Я лично не сунусь и тебе не советую. – Что так? – осклабился другой. – Ты когда-нибудь на медведя ходил? – сплевывая, поинтересовался первый. – А на медведицу с медвежатами? Разницу чуешь или мне объяснить?HYPERLINK "https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?p=6108088" \l "6108088"ГЛАВА 6 – А таз зачем с собой взял? – насмешливо осведомилась Света, показывая на привязанную к мотовездеходу волокушу. – Сейчас увидишь, кукленок, – хмыкнул Гаранин, хлопая себя по ляжкам. – Я-то думал, сама догадаешься, – пробормотал он и припал к ее губам, как к живительному источнику. Поцелуй вышел долгим и нежным, и Света еле перевела дух, когда Арсений, проведя ладонью по ее шее, прошептал чуть слышно: – Классно целуешься, маленькая! Где научилась? – Какая разница? – улыбнулась она. – Ты все равно по конкурсу не пройдешь! – Такие высокие требования? – не унимался Гаранин, все еще не выпуская ее из объятий. – А я спишу на экзамене! – Не получится, – расхохоталась Света. – А рекомендации там принимают? – снова поинтересовался Арсений. – Ну не знаю, – деланно проворковала она. – Ты мне напишешь? – Обязательно, – кивнула она, на краткий миг из озорной девчонки превращаясь в надменную даму. – Но ты должен постараться, – нравоучительно заметила Света и, потянув Гаранина на себя, заглянула ему в глаза и добавила, хитро улыбаясь: – Мальчик. От этого «мальчик» в душе Арсения все перевернулось от злости. Хотелось придушить ехидную девчонку. Но Гаранин сдержался. Он стиснул челюсти до зубовного скрежета и, усевшись за руль, рыкнул: – Держись крепко! – а потом ударил по газам. Супер-трактор вылетел на дорогу, но свернул не на знакомую развилку, а чуть раньше. С высокого пригорка открылась впечатляющая панорама. Чернеющие крыши соседней деревни, белая ледяная гладь озера, укутанные в снежную вуаль деревья. А вдалеке на соседнем острове виднелся силуэт еще одной церкви. – Как красиво, – пробормотала Света, а потом закричала во весь голос: – Кра-а-с-о-о-т-а! – Не кричи, – рассмеялся Гаранин, – медведей перебудишь. – Правда? – изумилась она, все еще памятуя об истории с волками. – Кривда, – довольно хмыкнул Арсений, заглушив двигатель на пригорке, и повернувшись к Свете, слегка ущипнул ее за нос. Этот простой и игривый жест отозвался у нее в душе смешанной гаммой чувств, но разбираться в них сейчас бы точно не получилось. – Слезай, – велел Гаранин, отвязывая волокушу, а потом снова вскочил за руль и понесся вниз. – Ты куда? – ничего не понимая, закричала Света, но Арсений махнул рукой и уже скатился с холма, а затем поднялся наверх, укатывая небольшую колею. – Поедем, красотка, кататься! – пропел он дурниной, закончив непонятное занятие. И усадив Свету в странный пластмассовый таз, потащил к образовавшейся горке. Затем уселся сам и, оттолкнувшись пятками, придал ускорение волокуше. Пригорок, показавшийся Свете сначала небольшим, превратился в настоящую снежную горку. Длинной и абсолютно прямой. – А-а-а! – кричала Светлана. -Й-о-х-у-у-у! – вторил вслед Гаранин и, скатившись, потащил волокушу наверх вместе с гостьей. «Вот тебе хам и циник, – подумала Света. – А катается с горки как ребенок!» Потом ее мысли перешли на катание на санках в Москве. «Когда это было? В каком году? – поинтересовалась она у самой себя. – Наверное, когда я училась в первом классе…» Света вспомнила, как вместе с родителями ездила в Измайловский парк, и там папа катал их вместе с мамой на санках. Мама обнимала ее и что-то кричала папе, а тот смеясь объяснял, что он – супер-пони и катает по собственной программе. Света всхлипнула и, пытаясь отвлечься от трогательных воспоминаний, загребла ладошкой снег, слепила снежок и бросила в Гаранина. Самолепный снаряд пролетел мимо уха Арсения и упал в стороне. – Ах так, – зарычал Гаранин, – ну погоди, мартышка! Он крутанул волокушу, которую уже поднял на самый верх горки. Хлипкая конструкция завертелась на месте, а потом перевернулась в сугроб, увлекая за собой пассажирку. Очутившись внутри снежного мешка, Света сначала испугалась, а потом, когда рядом плюхнулся Гаранин, расхохоталась. Он снова полез целоваться, а потом подскочил, как по команде, и за руку выволок ее из сугроба. – Простынешь, – бросил сердито и, привязав волокушу к супер-трактору, махнул рукой в сторону. – Заедем в Курыгино к хозяйке Жиробаса и домой! – Сейчас бы чайку, – мечтательно пробормотала Света и поинтересовалась игриво: – А у тебя есть термос, Джин? Можно было б с собой взять. Сейчас бы хлебнули! – У Надьки попьешь, – фыркнул Арсений и вскочил в седло своего чудо-бульдозера. Он завел двигатель и велел: – Ну давай же, садись быстрее! Света поймала себя на мысли, что хотелось еще подурачиться с Гараниным, поиграть в снежки и просто побеситься в снегу. Все равно никто не видит! И тут же осознала, что не хочет ни с кем делить доктора Секса. Лучше бы вернуться домой, пообедать и завалиться в постель, чем сидеть за одним столом с чужими людьми, прихлебывать плохо заваренный чай и слушать дурацкие разговоры. Она мысленно одернула себя, да еще попеняла, что заранее настроена на плохое. Но как в воду смотрела. В просторной деревянной избе, куда Гаранин втянул ее за руку, хозяйка хлопотала, накрывая стол, а девочка лет шести сосредоточенно расставляла чашки и тарелки. Хозяйка, маленькая растрепанная женщина, кивнула Арсению: – Давно не виделись! А затем, обтерев о фартук ладони, подошла к Свете. – Надежда, – улыбнулась она и, сердечно обняв гостью, повернулась к Гаранину. – Ну хоть теперь не будешь бобылем жить, – заметила хозяйка. – Буду, не буду, не твоя забота, – отмахнулся Арсений и, не отпуская от себя Свету, направился к столу. Она заметила, что здесь, «на квартире Жиробаса», Гаранин чувствует себя вольготно. Сел за стол без приглашения, потянулся за нарезанной толстыми ломтями колбасой, потом выудил шпротину из банки. Как у себя дома! Надежда показалась Свете глубокой старухой, но на вопрос об отчестве пробурчала добродушно: – Зови меня Надей, я тебя лет на десять старше!– И тут же показала на девочку, что-то объяснявшую Арсению. – А это Олеська! Моя племянница. – А вы кто? – бесхитростно поинтересовалась девочка, с любопытством разглядывая Свету. – Моя жена, – коротко и емко объяснил Гаранин и, потянув ее за руку, велел: – Садись рядом. Долго разливали чай, потом чаевничали, а когда в избу ввалились еще двое мужчин, Надежда шикнула на Олеську, и та, выбежав из-за стола, пересела на топчанчик у другой стены, завозилась с игрушками. Света, почувствовав на себе липкий взгляд одного из парней, последовала за ребенком. – Есть крючок и нитки? – осведомилась она и, когда девочка притащила моток серой пряжи и длинный тупой крючок, начала вязать. – Что это? – полюбопытствовала Олеся, с интересом наблюдая, как быстро снует крючок в руках гостьи. – Платье для твоей куклы, – улыбнулась Света. – Или шубка. В чем она на улицу пойдет? Гаранин, обернувшись, бросил тревожный взгляд, будто ища свою ляльку. И с удивлением обнаружил, как Олеська, обычно пугливая и настороженная, примостилась рядом со Светой и завороженно накручивает на палец кончик ее косы. «Я бы и сам рад зарыться ей в волосы»,– хмыкнул про себя Гаранин, искренне желая оказаться сейчас дома, а не слушать дурацкие разговоры Генки и Петьки и их домыслы о замерзшем туристе. Арсений быстро поднялся и пристально глянул на Свету. – Пора! – Ну не уходи, пожалуйста, – позвала Олеська, когда Света засобиралась вслед за Гараниным. – Джин, – тихо позвала его Света в сенях. – Давай завтра девочку возьмем на горку кататься. Скучно ей тут одной. – А что? – загорелся идеей Арсений и обратился к хозяйке: – Мы завтра часов в двенадцать приедем. Возьмем Олеську на прогулку. – Так ведь это… – замялась Надежда. – У нее сапог нету. – Я же покупал осенью, – ощерился Гаранин и уставился неподвижным взглядом, как анаконда. – Пропила? – догадался он. – Да на хлеб денег не хватало!– заголосила хозяйка. – Маринка как померла, так еле-еле концы с концами свожу. Уже на следующий год ее вон в интернат сбагрю. – Когда на хлеб, – рыкнул Арсений, – ты ко мне обращаешься, а на водку я не даю, поэтому не лепи мне тут горбатого. Не тебе с твоим куцым умишком меня дурить! Он остановился в дверях и, глянув еще раз на бледную и худенькую Олеську, потер затылок. – Купим новые сапоги, – заверил он девочку, во все глаза смотревшую на него, а потом перевел взгляд на ее тетку. – Попробуй пропей! – пригрозил он Надежде. Но она, ни капли не испугавшись, лишь хмыкнула в ответ, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?» Света чувствовала, как от этой ужасной сцены ее замутило, хотелось выскочить на свежий воздух и дышать. Дышать. Но она подошла вплотную к Гаранину и тихо поинтересовалась: – Магазин далеко? Сегодня успеем купить? – В Крушинино. Двадцать минут на вездеходе, – кивнул Арсений. Но уже в магазине, куда они примчались перед самым закрытием, засомневался: – Надька все равно их пропьет, вот же стерва! – Ничего подобного, – строго заметила Света. – Я ей не позволю. Гаранин рассчитался за маленькие детские сапожки и побрел к выходу. А Света, поймав на себе хитрый взгляд продавщицы, задержалась на пару минут. – Ты что-то забыла? – последовал вопрос от самой двери. Света подскочила к нему и зашептала на ухо: – Дай мне в долг тысячу, Джин. Дома отдам. Гаранин мог поклясться, что эти две незатейливые фразы покоробили его и одновременно развеселили. «Значит, лялька уже считает твою избу домом, – поддел он сам себя, наблюдая, как, размахивая купюрой, его «жена» спешит обратно к прилавку. – Поздравляю, Арсений Юрьевич! От всей души поздравляю!» Он вышел на крыльцо небольшого магазинчика, поняв, что покупает Света. Она вышла с большим кульком и снова повторила: – Спасибо, выручил! Я хоть себе трусов купила. Даже забыла, когда носила хлопчатобумажные, все больше кружевные стринги. – А мне такие больше нравятся, – хмыкнул Гаранин, прижимая ляльку к себе. – Передо мной только в таких крутись, а? – Мы тогда никогда из койки не выберемся, – хохотнула она. А потом посмотрела внимательным взглядом и осведомилась тихо, но предельно серьезно: – Ты с этой Надеждой хороводил? Олеська – твоя дочка? – С ума сошла? – прошипел он, увлекая ее за угол магазина. – Ты думаешь, я бы позволил своему ребенку жить с пьющей теткой и не забрал ее к себе? – Гаранин от ярости навалился сверху, прижимая строптивую ляльку к бревенчатой стене. – И я не интересуюсь испитыми бабами. А вот с ее сестрой у меня случилась небольшая история. Только Маринка полтора года назад утонула, но тебя это не касается. – Меня это не касалось вчера, – фыркнула Света, упираясь локтем ему в грудь и пытаясь спихнуть с себя. – Если ты меня знакомишь с людьми и представляешь за каким-то бесом женой, то мне нужно знать хотя бы подоплеку, чтобы не попасть впросак. – А-а-а, – протянул Гаранин, даже не делая попыток отстраниться. – Я-то думал,ревнуешь! Уже обрадовался… – Не надейся… мальчик, – бросила она и добавила, нахмурившись: – Нужно ехать, скоро стемнеет. – Ну да, – словно в чаду, пробормотал он и, взяв ее за руку, как маленькую, повел к вездеходу, припаркованному около почты. А там, засунув в маленький багажник покупки, молча помог Свете усесться и, пробурчав «крепче держись», понесся через озеро с немыслимой скоростью и только дома поинтересовался: – Как ты собираешься контролировать Олеськины сапоги? Ну чтобы Надежда не пропила. – Очень просто, – пробормотала Светлана. – Нам придется привозить их с собой каждый раз, а потом забирать обратно. – Да как-то неудобно подарить, а потом забирать, – с сомнением заметил Гаранин. – А кто говорит о подарке? – хмыкнула Света. – Это твои сапоги, ты просто на время даешь их поносить Олесе. – Умно, – кивнул Гаранин и добавил бурча: – Ты мне ничего не должна за свои покупки. Пока живешь в моем доме, я тебя обеспечиваю. – У нас контракт? – уточнила она с ехидной улыбочкой. – Вот именно, – заверил он и выскочил из дома. Завозился, закатывая вездеход в сарай, потом побежал за дровами. И вернувшись в избу, загрохотал на кухне тарелками. «Как слон в посудной лавке», – хмыкнула про себя Света и, очутившись в зимовке, сразу позвонила матери. – Я соскучилась по Эжену, – выдохнула она, как только Лиля ответила. – У нас сегодня матч по футболу Россия-Франция, – смеясь заметила мать. – Твои и мои бьют наших? – шутя полюбопытствовала Света и добавила серьезно: – Хочу к вам. Очень! – Так приезжай,– с ходу заметила мать, но тут же поправила саму себя: – Арман велит не торопиться. Света услышала знакомый властный голос. Сначала вдалеке, а потом уже и в трубке. – Ты в порядке, Лана? – строго пророкотал отчим, а потом без всякого перехода тяжело вздохнул:– Пока мы не поймем, откуда исходит угроза, тебе лучше не приезжать. За Эжена можешь не переживать, он вместе со своими дядюшками и теткой посещает занятия и спортивный зал. Мы с Лили не спускаем с него глаз. -Спасибо, – пробормотала Света и уже хотела попрощаться, как в эту минуту Арман закричал: – Было касание! Было! Назначаю пенальти! – и передал трубку жене. – Кто с кем играет? – весело поинтересовалась Света, слыша вдалеке вопли отчима. – За Францию – Эжен, маленький Арман и Хлоя, а за Россию – Миша, Таечка и Пахомов. Судит Арман. Стефания и Витькины дочки изображают из себя фанатов и машут перед моим носом флажками. – Весело у вас, – хмыкнула Света, а нажав «отбой», подумала:«Дурдом какой-то!» Она прекрасно представляла, как на небольшом футбольном поле толкаются мальчишки и рыженькая Тайка, как несется к воротам Хлоя, жена Вити Пахомова и сестра Армана, как сам крестный героически стоит на воротах, а Мишель, младший брат Светы и родной сын Иштвана Цагерта, пытается забить мяч в ворота соперника. Света воочию увидела каждую деталь семейного вечера и чуть не закричала от отчаяния. Захотелось по мановению волшебной палочки перенестись в Бордо и обнять Эжена – своего маленького Гарри Поттера. Уткнуться носом в русые вихры и услышать протяжное: «Мам, ну мам, отпусти! Я же не девчонка!» Она вспомнила, что при жизни Люсьена сын неизменно добавлял: – Родите себе дочку и с ней сюсюкайте! Света представила своего маленького сына: крепкого и гибкого, в каждом движении которого чувствовалась зарождающаяся сила. «Женечка, солнышко, – чуть слышно позвала она своего ребенка, прекрасно зная, что ее никто не услышит, и, всхлипнув, тихонечко велела сама себе: – Успокойся. Если уж Арман чего-то опасается, то дело плохо. Хотя почему Пахомов играет в футбол, а не отправился в Россию, как обещал?» Она наскоро переоделась и вышла на кухню. – Скоро туристы придут с ночевкой, – предупредил Гаранин. – Ты с нами посидишь? Света мотнула головой. – Нет, – капризно протянула она. – Я спать, день получился долгим. Она уже засыпала, когда почувствовала, как Арсений огладил ее по голове и тихо позвал: – Пойдем за стол, маленькая! Там ребята из Краснодара приехали, поют под гитару. Потом пожалеешь, если пропустишь. – Хорошо,– пробормотала она. – Ты иди к людям, я сейчас выйду. Света встрепенулась и, не заставив себя просить, быстро собралась: закрутила волосы в высокую дульку, надела длинную зеленую майку, купленную пару часов назад в сельпо, и лосины. Плеснула на лицо воды из стоявшего в углу ведра и такой красавицей а-ля натурель вошла на кухню. А там десять пар глаз с восхищением уставились на нее. – Моя жена, – тут же встрял Гаранин, давая понять, что близко не подходить. Шарахнет. Он сам лично и вдарит, коли кто посмеет покуситься. Желающих заработать фингал не нашлось. Арсений усадил «жену» на свое место на краю дивана, а сам примостился на подлокотнике. – Есть хочешь? – поинтересовался тихо, невзначай укладывая руку на ее плечо. Она кивнула и тотчас же руки Гаранина залетали над столом, собирая на тарелку всего понемногу: ломтики розового копченого мяса, оливки, тунца из банки и даже несколько кругляшков соленого огурца. – А пить? – Джин снова состроил из себя заботливого мужа. – Водка, пепси, самогонка? – Только чай, – пробормотала Света, замечая, как за их диалогом следят гости. Девять человек с любопытством, а одна девушка с нескрываемой злобой. «Красивая и смелая дорогу перешла, – пропела у Светы в голове Анна Герман. И она в упор глянула на противную гостью. – Может, поэтому Гаранин и позвал меня к столу? Чтобы ничего не объяснять девице? Сколько же их прошло через его постель? – мысленно осведомилась она, пытаясь представить порядок цифр. -За сезон? А за все четыре года?» На душе сразу же стало противно, будто она вступила в зловонную жижу. «Плевать! – про себя отмахнулась Света. – Мне его бабы до фонаря. Но пока я здесь, никаких интрижек на стороне не допущу. Попал ты, милый!» – хмыкнула она мысленно и, облокотившись на Гаранина, отхлебнула чай из кружки. Один из туристов, Света решила, что именно он руководитель группы, крупный бородатый мужик в синем свитере с растянутой горловиной, потянулся за гитарой и, ударив по струнам, хрипло запел: – Здесь вам не равнины, Здесь климат иной. Группа подпевала вразнобой. А следом затянул и сам Гаранин. Света даже не ожидала, что у него красивый глубокий голос. Сюрприз-сюрприз! – Джин, теперь ты, – бородач передал Арсению инструмент. Гаранин провел по струнам, выдавая дежурные аккорды, а потом, словно звезда, бросил с усмешкой: – Ну что вам спеть? – Ланфрен, ланфра! – тут же завопили девушки. Хозяин дома довольно кивнул и, не сводя глаз со своей «жены», запел. Красивая песня, нежный баритон. Но Света вдруг оказалась не в огромной комнате с русской печью и шумным застольем, а на просторной московской кухне с итальянской мебелью и такой же плиткой. Она точно не помнила, какой был повод, но за столом сидела только ее семья и крестный. И папа пел именно эту песню, смотря на маму влюбленными глазами. Усилием воли Света сглотнула вязкий ком в горле и запретила себе плакать. Что толку? Она сквозь слезы улыбалась, подыгрывая паясничавшему Гаранину, а потом, когда песня кончилась, сама попросила гитару. Ее репертуар русских песен был невелик, поэтому она затянула «Любовь – волшебная страна». Низкий и глубокий голос ляльки пронял Гаранина до печенок. Он застыл на месте, до конца не веря, что это его легкомысленная подружка приковала к себе внимание гостей. И они воззрились на нее, обалдев от восторга. – Еще, еще! – закричали наперебой две девчонки, а третья, Галина, скривила губы в едкой улыбке. Гаранин знал ее по прошлому походу, случившемуся полтора года назад. Нервная манерная деваха сама притащилась к нему в постель и осталась до утра. Арсений, поругавшийся с Мариной из-за какой-то ерунды, ничуть не возражал, надеясь выпроводить настырную гостью вместе с группой. Но проспал, а когда проснулся, на постели сидела Марина и не сводила заплаканных глаз со своего любовника. – Подожди, – взмолился он, понимая, что влип по-крупному. – Подожди! Но Маринка, отвесив ему тяжелую пощечину, стащила сонную Галку прямо на пол и принялась бить. Гаранин успел лишь завернуться в простыню и оттолкнуть разъярившуюся любовницу в сторону. Марина, смерив его тяжелым взглядом, выскочила из дома. Но пока Арсений натягивал штаны, пока искал под кроватью кеды, она скрылась из виду. – Уводи своих, – велел он Вальку, знакомому командиру туристов, и бросился следом за любовницей. Гаранин догнал ее почти у самого Курыгино, но помириться не получилось. Да и кто бы простил сразу после увиденного? Марина оттолкнула его, когда Арсений попробовал лишь приобнять ее, и на всех парах унеслась в избу. Больше ее живой Гаранин не видел. На следующий день недалеко от Крушинина перевернулась лодка с рыбаками. И хоть деревенские сразу кинулись на помощь, но спасти ни Марину, ни ее отца не удалось. Арсений забыл о существовании Галины, а вот поди ж ты, снова притащилась с другой группой. Он почувствовал, как накатывает злость на бесцеремонную девицу. «Нужно держать ухо востро», – мысленно предупредил себя Гаранин, но дальше подумать не успел. Света снова прошлась тонкими пальчиками по струнам и запела хрипло и с надрывом, подражая бессмертному Воробышку. Когда песня закончилась, грянул шквал аплодисментов, и Арсений, облапив Светку, впился в ее губы поцелуем. – Душевно поете, – пробасил кто-то из парней, когда она, отдышавшись от натиска Гаранина, передала гитару обратно бородачу. Но пока тот раздумывал, что бы еще сыграть, Галина, криво усмехнувшись, заметила: – Хорошая песня, но вот произношение ужасное. Не все слова понятны. – Плохой словарный запас, – передернула плечами Света, окатив Галку волной надменности. «И как ей это удается? – усмехнулся про себя Гаранин. – С Олеськой и Надеждой – сама простота, а сейчас – точно герцогиня! Интересно, когда именно она притворяется?» Словно прочитав его мысли,Света улыбнулась Арсению самой развратной улыбочкой и громко проворковала, выбивая почву из-под ног у противной Галки и снося крышу Гаранину:– Пойдем спать, любимый!