Еда!..
Есть хотелось до невозможности, ведь последний раз я ужинала еще в прошлой жизни - кажется, перехватила что-то в больничной кафешке, когда навещала отца. А в этой… В этой был лишь кусок хлеба с сыром, запитый водой из фляги, от которого остались мимолетные, хоть и приятные воспоминания. Но, прежде чем мы уселись за стол, Эльсана, несказанно красивая в светлом парчовом платье с накрахмаленным стоячим воротником, представила нас Петре Вестерброк, расположившейся на мягкой софе возле стены с тисненными кожаными обоями.
- Мадам! - пробормотала я, затем присела в реверансе – по крайней мере, постаралась, подглядев, как это делала Эльсана.
Затем позволила вдоволь на себя насмотреться. Да и сама украдкой посматривала на морщинистое лицо пожилой женщины, одетой в черное бархатное платье. На голове у нее был черный ажурный платок, скрывающий седые волосы. Смуглые старческие пальцы, сжимающие нефритовые четки, были усыпаны драгоценностями. Впрочем, в руках у Петры Вестерброк были не только четки. На небольшом столике возле ее софы стоял серебряный кубок, в котором плескалась темно-рубиновая жидкость.
Петра Вестерброк не забывала его пригублять. Причем, делала это довольно часто.
Может, почтенный возраст и сказался на подвижности ее суставов, но взгляд ее был цепок, а ум… Подозреваю, бабулька была очень даже себе на уме! Осмотрев меня, вперилась взглядом в Робера, не забывшего ей поклониться, а теперь увлеченно говорящего Эльсане комплименты.
Вскоре Эльсана пригласила нас за стол. Только вот, к моему огорчению, до него мы так и не дошли, потому что голос подала старшая вдова Вестерброк.
- Ну что же, Робер Хартен! Ты вернулся, и, надо признать, крайне вовремя! – заявила она. Махнула лакею, и тот в очередной раз наполнил ее кубок. - Как раз к самой раздаче!
- Я вернулся потому, что так сложились обстоятельства, - с достоинством отозвался магистр. - Академия Эзенфора расформирована, но мне удалось перевестись в фрисвильскую…
- Помолчи, юноша! – поморщилась старушка. – И послушай то, что тебе скажут старшие!
Подозреваю, Робера Хартена давно уже не называли «юношей», да и вряд ли он привык к такому обращению, но все же благоразумно сдержался. Зато Эльсана возмутилась.
- Мама, прошу вас! Гости устали с дороги, да и бедная девочка совсем вымоталась…