Саа – открытый
космос
Проспал я немного больше, чем обещал. Когда выполз на улицу,
была уже глубокая ночь.
Мериса будить не стал.
План действий рисовался смутно.
Вызывать Дьюпа нельзя, не та тема, чтобы орать на полгалактики.
Только лететь.
Полететь одному? Без пары трудно, вдруг придётся стрелять?
Росом я рисковать не решился, но Дерен уже был в контакте и не
заболел. Значит, пусть будет Дерен...
Джоба я тоже отправил к Келли, несмотря на его угрюмое ворчание.
Он, правда, всучил мне один из своих ножей. При этом таращился, как
сова. Знал, что я не ношу подаренный грантский, забываю. Ходячая
укоризна, эпитэ ма хэтэ.
Нож я взял, Джоба выпихал из шлюпки, куда тот залез, вопреки
моим указаниям, а Дерена спросил так весело, насколько смог:
– Ты где больше любишь сидеть – справа или слева?
– Вы лучше стреляете, – ответил он серьёзно и без колебаний.
Я усмехнулся, сел за второй пульт. Я бы и сам туда сел. Летал
Дерен однозначно лучше, чем я. Стрелял? Ну, не знаю. Может, тоже
лучше, но стрелять пока и не требовалось.
Шлюпка завибрировала, разогреваясь.
Рос сделал рукой неприличный жест, якобы на счастье. Ну, и
потому что вылезти и поддать ему я уже не успевал.
Мы плавно поднялись метров на сорок, вошли в стартовую спираль:
Дерен не баловался, как Рос, не рвал с места. Шлюпка медленно
раскручивалась, постепенно набирая нужную скорость, системы
жизнеобеспечения отзывались на запросы одна за другой,
перемигиваясь на пульте. Этакий классический старт.
– Капитан, пристегнитесь, – предупредил Дерен. – Через десять
минут будем в режиме декомпенсации веса.
– Навеличивать меня кончай? – сказал я, пристёгиваясь так же
лениво, как он стартовал. – Агжей меня зовут. Наедине можешь звать
так.
– Куда летим, Агжей? – улыбнулся Дерен.
Ему было весело отчего-то.
Хэд! Так он же думал, наверное, что я – Гордон!
Я нервно рассмеялся. Сам порой забывал на доли секунды кто я
теперь: Агжей, Бак, Гордон?
У меня ничего нет в этом мире кроме горстки друзей, и эти связи
пока удерживают меня и моё имя здесь.
Но небытие, которое я всё больше учусь ощущать – несоизмеримо
больше. Мир, очерченный человеческой психикой, так невозможно мал,
что, прикасаясь к его границам, можно уже только от этого
прикосновения утратить осознание себя, как чего-то отдельного.
Чего же мы так боимся смерти, раз это всего лишь утрата
отдалённости от прочего мира – вот вопрос?