У них есть мастера страха, (они же мастера войны), хотя эйниты
крайне редко используют силу, только если нужно защитить храм.
Но я не давал никому обетов, я не эйнит. Я – ходячая
дестабилизация. Такого хотели?
Корабль ещё раз тряхнуло. Реакторы начали подвывать в такт моему
смеху.
Я не знал, что будет, если полностью потеряю контроль над собой
и пойду в разнос, а потому сдерживался изо всех сил. Хотя больше
всего мне хотелось дать ярости поглотить сознание, и пусть всё идёт
к Хэду!
Завыла сирена: «Внимание, нестабильность реактора».
«Капитан Пайел! – разнеслось по ангару. – Мы призываем вас
сдаться! Не усугубляйте своего положения!..»
Техники успели спустить в ангар второй голопроектор. Голос был
не фон Айвина, а болвана с капитанскими нашивками, который стоял у
него за плечом, когда мы «общались».
Капитан «Короны»? Кораблик пытается уберечь?
Я начал хохотать. Голопроектор вздулся и лопнул.
Но кто-то внутри меня, спокойный и холодный, всё-таки ещё
удерживал поводья. Ведь, если я разнесу «Корону» – погибнем мы
все.
Но долго ли я смогу сдерживаться?
Сердце стучало прямо в мозгах. Глаза заволокло той редкой
чернотой, которая, кажется ещё и поглощает свет.
Не знаю, что было бы дальше, если бы на запястье не
запульсировал вдруг спецбраслет, и не прорезался сквозь давящую на
меня тишину писк ближнего сигнала.
Я дернулся, чтобы нажать отзыв, но промахнулся. Напряжение,
активированный доспех…
Ещё раз промахнулся. И, с неимоверным усилием приподняв руку...
сильно ударился запястьем о металлокерамический обвод гэта!
Боль обожгла плечо. Тишина лопнула в ушах, и я услышал надсадный
вой систем защиты корабельного реактора, жуткий скрип перекрытий в
ангарной камере, где я стоял рядом с нашей распотрошенной шлюпкой,
топот ног, человеческий вой...
Глазами я не видел: в глазах жила чернота.
Кое-как проморгался, потея от страха, что не смогу, ослепну.
Я стоял один. Все остальные лежали вокруг меня.
Бойцы с «Короны», кажется, были мертвые. Только один выл, сжимая
ладонями виски. Крепкий какой попался… Щенок.
Тел навскидку было десятка три. Значит, половина бойцов
успела-таки удрать. Непорядок…
Я подошёл к Дерену, наклонился над ним, приподнял. Тяжёлый,
собака.
Он был расслаблен, как будто в его скафандре вообще не было
тела. Неестественно бледное лицо, белые губы. Пилот плотно, как в
коконе, находился в том странном состоянии, куда ушёл на моих
глазах.