Локьё задел чудом задержавшийся на гладком пластике стола
нефритовый шарик, и он радостно отправился на пол, вслед за своими
более шустрыми братьями.
– Я тебя не съем, хоть ты и выложился, дурной. Что-то он тебе
сказал?
– Кто? – хрипло спросил я, давясь собственным языком. Меня уже
не по-детски тошнило.
– Мастер Эним с Тайэ?
Я помотал головой. Потом вспомнил.
– Он сказал: дух принадлежит добру, ум – злу, душа – тени.
– Трехначалие? Сейчас никто уже не исповедует трехначалие... –
Эрцог задумался. – Это было только во времена Уходивших. Ты слышал
об этом? Рогард – тоже из Уходивших.
Я покачал головой.
– Я отошлю его к эйнитам, – признался вдруг инспектор Джастин. –
У них есть перед ним должок.
– Можете не шнырять тут на шлюпках, как зайцы. Мы вас пропустим,
– пообещал эрцог. – Пусть хоть эйниты. Уже лучше, чем ничего. А ты,
– обратился он ко мне, – будь поспокойнее. Медведи по паутине не
ходят.
Вставая, я чуть не наступил на нефритовый Аннхелл. Наклонился и
поднял его. И положил на стол.
Флагман инспектора Его Императорского
величества «Факел»
На обратном пути меня уже только тошнило и ничего больше.
Вырвало на корабле.
Дьюп успел затолкать меня в санузел, потому что рвало от
души.
– Что он там натворил? – спросил он инспектора Джастина,
заваливая меня, мокрого от воды и холодного пота, на диван, и
вытряхивая на плавающий рядом столик аптечку.
– Ты зря за него боялся. Видел бы ты, какое лицо было у Локьё.
Он сегодня из ледяного эрцога стал эрцогом бледным... – зажурчала
вода. – Мальчишка ничего не хочет и относительно граты свободен, а
силы у него немерено. Только, похоже, и Локьё не понял – какой.
Дьюп приподнял мне голову, чтобы залить в рот лекарство, и я
увидел, что инспектор Джастин пьёт чай из маленькой чашечки, и лоб
его медленно покрывается испариной.
– Он же ведёт себя, как стихийное бедствие. Вчера он воюет с
Локьё, сегодня бросается спасать Плайту, даже не задумавшись, что
это вообще не наша территория, и всё, что бы там ни происходило,
происходит для нас к лучшему. Эрцог при нём вступил в паутину, и
этот тут же за ним полез! И ведь залез!
– Может, вы мне тоже чаю нальёте? – спросил я, кое-как
отдышавшись.
Дьюп заставлял меня глотать какую-то гадость, и она
расплавленным кирпичом вливалась в желудок, чтобы принять там более
подходящие кирпичу форму и консистенцию.