Имперский «брат» не дал ему изобразить достойную протокола
встречу, сгрёб... Ну, звиняйте – манеры у меня такие.
Тоо попытался выкрутиться из моих медвежьих объятий. Я отпустил,
чтобы не демонстрировать ему лишнего и не заставлять ничего
демонстрировать мне.
– Где шлялся, мерзавец? – спросил я по-имперски, чтобы он смог
догадаться, что это шутка.
Он догадался и ответил в тон.
– Это стра-ашная тайна.
И заулыбался, наконец, не одними глазами.
– Я тут уже к дереву без тебя приник. Родню нашёл. Ощущаю себя
натуральным земным дубом.
– Отчего так? – Тоо, продолжая улыбаться, кивнул мне на
тропинку, убегающую в глубину сада.
Прогуляемся, мол. Я кивнул и пошёл вперёд.
– Семь запретов цивилизации сводят меня с ума, – пожаловался
по-экзотиански, раздвигая на ходу толстые листья юммы. Между
листьев попадались иногда кислые, но очень ароматные ягоды. Я успел
их распробовать. – В погоне за истиной мы сгубили сегодня Землю, но
особых успехов в науках я пока не достиг.
Тоо задумался, почесал подбородок.
– Врать будешь? – развеселился я.
– Да есть у вас всё это! – махнул он рукой. – Только… На уровне
каких-то непроговариваемых истин. Хартию прямого выбора у вас
почему-то вымарали отовсюду, где достали. В ум не возьму сейчас,
почему так? Эй! – он увидел, ЧТО именно я тяну в рот. – Юммы не
переедай, это галлюциноген.
Тоо был старше меня. По законам Содружества он вступил уже,
наверное, в формальное совершеннолетие и, похоже, готовился принять
совершеннолетие в общине. И знал он гораздо больше моих
одногруппников.
– В последние годы перед колонизацией на Земле активно шло
обсуждение Хартии прямого выбора. Её суть была в добровольной
политике самоограничения. До того на Земле абсолютизировался
принцип потребления. Но он изжил себя, сломав общественную
структуру, присущую людям. В момент принятия Хартии, государства
Земли уже не играли своей изначальной роли. Мир был разделён
крупными монополиями на зоны потребления. Но потребление исчерпало
себя. Рост экономики захлебнулся. И Хартия давала надежду на новые
ориентиры, которые позволят обществу воссоединиться. Вместе с
Хартией были обозначены семь запретов будущей, свободной от тупика
потребления, цивилизации. Но если... – Тоо покачал головой. – Если
я назову сейчас семь – ты вряд ли запомнишь.
– Запомню, – усмехнулся я. – Память у меня совершенно не
испорчена гуманитарными знаниями.