- Ну, вот… Ты её сжег. – С напускным расстройством в голосе
проговорил паренек, вытряхнув оставшийся пепел из руки, отряхнув
ладони от его остатков. – Меня кстати Лирий зовут.
- Кто ты такой?! Ты тоже слуга нашего господина? – Воскликнул
мужчина, невольно сделав полшага назад, концентрируясь на движениях
незнакомца, ожидая ответной атаки.
Присутствующие зароптали и хотели двинуться в сторону наглеца,
но Фуриус выставил руку, преградив путь, желая дождаться
ответа.
-… Знаете, в свою бытность Богом, меня называли «Повелителем
жизни»… - Начал говорить Лирий, проигнорировав адресованный ему
вопрос. – Я знаю об этой силе практически всё. Стоит ей коснуться
раненного, как его раны тут же затянутся, хворый - получит желаемое
исцеление, а мертвый – вернется к жизни. Однако, как и у всего в
мироздании, у этой силы есть ещё и другая сторона, которой я
стараюсь не пользоваться….
- Что ты несёшь? – Не выдержал племянник Фуриуса, поднимая руку,
но напоровшись на колючий взгляд своего дяди, тут же её опустил,
недовольно сверкнув глазами.
- То чем вы здесь занимаетесь, противно самой природе жизни. –
Продолжил Лирий, неспешно направляясь навстречу адептам Даута.
Сейчас его взгляд был направлен не на тех, кто стоял перед ним.
Бывший бог смотрел на тело замученной в результате жертвоприношения
девушки, голова которой безвольно была опущена вниз.
- Значит, ты все-таки из паладинов Пресветлого. – Плюнул Фуриус,
начиная предавать форму, высвобожденной им для удара силе,
напряжение которой гулом разошлось по всему помещению.
- Это уже не имеет значения. – Спокойно проговорил Лирий, после
чего гул собираемой Фуриосом силы стих. – Потому что жизнь скоро
покинет вас.
Неспешно пройдя с каменным лицом рядом с корчащимися на полу
приспешниками Даута, бывший бог окинул грустным взглядом тело
молодой девушки привязанной за руки к трубе, проходящей вдоль
помещения котельной. Пробежав глазами по крючковатым буквам,
вырезанным на груди и животе жертвы, Лирий в немой злобе закусил
нижнюю губу. Ритуал жертвоприношения был завершен, что в свою
очередь пресекало на корню любой способ возвращения её к жизни.
- Прости, дитя. Я не могу вернуть твою искру этому Миру, только
твой сосуд. – Проговорил бывший бог, глядя как тело жертвы,
обращается в пыль, которая падая на пол, тут же исчезала.