- Вы считаете, что лучшим сроком будет десять дней?
Карандаш вновь взлетел вверх, описал круг, что означало ОК.
Майкл поднялся, засобирал газеты, стараясь сложить все в кучу,
после чего поспешил покинуть помещение библиотеки. Он ехал в свой
шумный пыльный Бостон, все еще переполненный удивительной тишиной
маленького провинциального города Абингтона, тишиной, которую он
успел позабыть…
Глава пятая
Особенности работы в Переделкино
Москва. Лубянка. Контора.
Над Москвой, как и над Вашингтоном, висела пелена холодного
осеннего дождя. Дождь в Москве – явление особое. Он настолько
пронизывающий и неприятный, настолько сумрачный, что настроение
портится от него просто как от погодного факта. Метеосводки давали,
что дождь будет идти долго и нудно, как минимум, еще дней десять.
Обычно метеорологи врали, но неделя дождей была гарантирована, как
минимум неделя. В такую погоду не стоит назначать свидания девушкам
– их колготки будут заляпаны свежей московской грязью, настроение
хуже привычного, а алкоголь, которым вы пытались их уболтать, почти
мгновенно выветривается на промозглом московском ветру. Результат –
почти стопроцентно вы потерпите фиаско и проведете ночь
один-одинешенек.
Петр Евгеньевич Корчемный не любил такую погоду. И дело не в
том, что погода не благоприятствовала личной жизни, отнюдь, с
личной жизнью у Корчемного было все в полном порядке, точнее,
полный ноль. Петр женился три года назад, но из-за работы в Конторе
его личная жизнь превратилась в формальную фикцию. Денег хватало
еле-еле, а жена Нина была девушкой с претензиями, которые ее муж
удовлетворить даже частично просто не мог. Такова она, простая
сермяжная правда нашего мира. Когда мужчина перестает удовлетворять
жену финансово, он перестает удовлетворять ее и сексуально. А как
только рушится сексуальная часть семейной жизни, то в семье
начинает рушиться все.
В таком случае остается только работа. Казалось, что и на работе
был полный крах. Но вот все изменилось, изменилось в одночасье.
Работать под началом Переделкина это был прорыв. И прорыв
многообещающий. Вот только будет ли этот прорыв хоть как-то влиять
на личную жизнь самого Корчемного? И отразится ли это на его
зарплате?
В горьких раздумьях майор толкнул дверь Конторы, предъявил
автоматически пропуск, выдержал взгляд исподлобья холодного, как
мрамор, охранника, поднялся на свой этаж, в Переделкино, зашел в
кабинет, снял промызганную московским дождем одежду, и только после
этого вытянулся в рабочем кресле, позволил себе мгновенное
расслабление, чтобы потом собраться и полностью погрузиться в
работу.