Однако мысли мои скакали и вновь и вновь возвращались к Малышу. Как он там без меня? Тенет и Крофф, конечно, милахи, но такие лентяи. Они ведь не слышат Малыша и вообще не умеют вступать в контакт с фамильярами.
Через несколько минут хождения из угла в угол все эти интерьерные решения с перегородками и закутками начали меня бесить. Жаль, что оттепель превратила сад в один сплошной грязный сугроб. Хотелось вырваться на свежий воздух.
Вспомнились Минни и Джеймс. Дети без меня не пропадут, но мы только нашли общий язык. В последний наш вечер в доме Даркроузов я читала им сказки Астрид Линдгрен.
В магическом мире детская литература из несвед-мира почему-то считается вредной. Мол, не тому учит, содержит много ложных представлений о магии, запутывает незрелые умы.
Минни и Джеймса она ничуть не запутывала. Наоборот, они всему находили объяснение. Джеймсу хватило пяти минут, чтобы придумать для Карлсона «нишу» в магическом мировоззрении. Летает «лучшее в мире привидение» за счет холодных потоков, а пропеллер – хитрая обманка, чтобы несведы ничего не поняли и как всегда объяснили все своими технологиями. И вовсе эта история не выдумка. Просто спонтанный маг не смог найти дорогу в Магистеррениум и приспособился жить в несвед-мире. А Минни подсказала, что это был домовой, отставший от своей семьи при переезде. Время идет, а он все ждет: построил дом на крыше, заглядывает в окна. И хорошо, что он нашел себе новых хозяев. Домовые – они же сами по себе плохо адаптируются.
Мои воспоминания прервал стук в дверь. Даже не стук – легкое поскребывание. Я открыла и в недоумении уставилась в пустоту коридора.
— Кхе-кхе, — раздалось где-то у самых ног.
Я посмотрела вниз и раскрыла рот от изумления: передо мной, переплетя на груди крошечные ручки, стояла самая настоящая… ожившая баба на самовар. В пышном сарафане с оборочками, с лентой в гладких волосах и длинной косой. Румяная и слегка недовольная.
— Здрасьте, вы ко мне? — брякнула я.
— К кому ж еще? — проговорила домовуша. — Служанка я ваша, Ада Александровна, вашим отцом к вам приставленная. Двести лет роду Громовых служу. Ржанкой меня кличут.
— Как птичку?
— Как хлебушек. Мы, домовые, носим именами слова, те, что человеку спокон веков любы, чтобы не забывались. Войти позволите али как?