- И я его не упущу! - громко оповестила я весь мир, вскакивая на ноги и пугая подбежавших ко мне зеленомордых аборигенов. - Всем привет! - радостно поздоровалась я, стряхивая с плеча лягушку.
- Госпожа! Как же так! Да за что же вы так с нами! Мы все умрем! - голосили вразнобой зеленомордые, оказавшиеся дамами с чувствительной психикой.
- Мы все рано или поздно умрем, а некоторые еще и несколько раз подряд. - ободряюще улыбнулась я им, похлопав кого-то по плечу. Голосить перестали все, а похлопанный абориген еще и в обморок упал. Какая... чувствительность. Но я тут не при чем, сразу говорю.
Пока что.
-Успели?! - подбежал к нашей компании какой-то медведь. Я на всякий случай отрицательно помотала головой и сделала шаг назад. Не успели, но вот сейчас уже почти смогли. Осталось понять, о чем речь. - А вы, живо в кабинет отца!
У меня от такой наглости поползли вверх брови и ящерица. Брови на лице (хвала лесу), а ящерица на платье, с которого продолжал течь настоящий водопад. Зато с каждой секундой платье становилось все легче, что могло не радовать. Причитальщицы согнулись в низком поклоне перед медведем, оказавшимся мужчиной. Очень небритым всклокоченными мужчиной. Надеюсь, это не мода такая здесь.
- Кейла, вы слышите меня? - грозно свел два бобра вместе медведь. В роли бобров были брови, в роли медведя - хамло. Но мнение свое лучше попридержать, потому что откуда-то я точно знаю, что вот он имеет право так разговаривать с Кейлой, чье полное имя звучало, как Авикейла. Так что я киваю и продолжаю стоять. Как минимум потому, что я понятия не имею, что у меня за отец, и где он хранит кабинет.
- Я говорю, отец вас видеть желает! - наклонившись ниже и обдав мое лицо своим смрадным дыханием, сказал медведь нарочито громко, будто я глухая. А я не глухая! Я, кажется, тупая. Или Кейла тупая, что предпочтительнее. Потому что за столько лет она не узнала, где кабинет папаши. Я так умом тронусь от раздвоения личности.
Но даже сейчас в такой странной и непростой ситуации я могу думать только об одном. О том, чего я лишилась, попав сюда. Столько усилий, столько трудов, столько бабок и все впустую. Еще и кобель мой там остался. Вот без Феликса реально грустно стало. Так грустно, что я обхватила ладонями свои плечи и громко шмыгнула мокрым носом, с которого текла вода. На медведя я подняла полные слез глаза.